Президентский дворец,

столица Союза галактических государств

планета Гея Златобашенная

Башни правительственных зданий, отделанные сусальным золотом, заслоняли половину неба и пылали огнем в лучах красного гиганта Проциона. Их вид приводил в восторг любого провинциала, впервые попавшего в метрополию, и заставлял с дрожью прочувствовать всю мощь Тысячелетнего Союза, воплотившуюся в золоте, стекле и стали. Калигула и сам любил вечерами, выйдя на балкон, насладиться закатным солнцем, поразмыслить после государственных дел о чем-нибудь философском и вечном. Но сейчас вид золотых башен радости не доставлял. Короткое сообщение, которое зачитал Игнавус, вызвало в нем тревогу.

— Седьмая звезда в созвездии Волка? — переспросил президент.

— Именно, — с учтивым поклоном произнес престарелый советник, опиравшийся на трость с костяной ручкой в виде змеиной головы.

— Погасла?

— В последние годы ее активность стремительно уменьшалась. Наши астрофизики так и не смогли разобраться в причинах столь уникального явления. По оценкам Ученых, в недрах ее оставалось еще достаточно водорода для термоядерных реакций на четыре миллиарда лет.

— Извини, Игнавус, но правильно ли я понял… Звезда та самая?

Советник утвердительно качнул головой. В зале президентского кабинета повисло неловкое молчание. Калигула повел подбородком, словно высокий ворот мундира был туговат и давил на шею.

— А что вторая? Та, которая сокрыта в мрачных глубинах Хеля?

— Разрешения наших телескопов не хватает, чтобы разобрать точно. Но, судя по всему, та звезда в полном порядке.

— И что мы должны делать?

— Господин президент, сэр… прежде всего следует обратить особое внимание на границу. Если событие, на которое указывает потухшая звезда, действительно случилось — он не замедлит воспользоваться нашей бедой.

Президент повернулся к окну и взглянул на пылающие под солнечными лучами башни.

— Игнавус, вы умный, образованный человек! Вы служите советником уже у четвертого президента. Неужели вы доверяете этим предрассудкам?

Высокий, худой советник с аккуратной бородкой клинышком нерешительно кашлянул:

— Некоторые вещи, господин президент, существуют независимо от того, верим мы в них или нет.

Калигула перевел взгляд на огромный герб Союза, вывешенный высоко на стене, под самым потолком, — песочные часы под звездами в обрамлении спелых колосьев. Часы символизировали галактику, очень похожую на них своей формой: две обращенные друг к другу воронки. Звезды над ними изображали созвездие Волка. То самое созвездие, в котором одной звезды уже не хватало.

— Так что мы будем делать, господин президент? Ползут слухи, граждане Союза волнуются. На границе неспокойно…

— На границе всегда было неспокойно!

— Сейчас в особенности. Поэтому мы должны выразить свое отношение к столь скорбному событию.

— Комментариев не будет. Исполнительная власть не комментирует предрассудки. Для этого имеется Церковь Единой Веры. Кстати, появилось ли на этот счет мнение Верховного митрополита?

— Высочайшее духовенство совещается по этому поводу второй день. На данный момент мнение церкви пока не определено. Но я убежден, что свое решение они огласят в Храме Десигнатора на ежегодной проповеди в день священного праздника Завоевания Небес.

Материковые леса,

планета Рох, Пограничная система Союза

Даймон сидел неподвижно, укрытый листьями молодой ольхи и практически слившийся с ними. Где-то далеко наверху кроны деревьев трепал ветер, но здесь было спокойно. Он прятался в листве, не смея шелохнуться, не смея хлопнуть себя по яремной вене, чтобы убить присосавшегося комара. Комар как прилетел, так и улетит, а покой подлеска у заросшей тропы будет нарушен. Чуткий кентавр сразу почувствует неладное, и последнее, что услышит Даймон, — дробный удаляющийся галоп. Такой исход будет означать лишь одно: полный и безоговорочный крах. Провал экзамена, который устроил ему отец.

А подлый кровосос все никак не мог утолить жажду, и Даймон мысленно пообещал, что найдет тварь, куда бы ни унесли ее хлипкие крылья. Но сейчас приходилось сцепить зубы. В самом деле, если он не может терпеть животное, для лишения жизни которого требуется легкий хлопок ладонью, то что говорить об охоте на такого серьезного зверя, как кентавр. Ростом с человека, он, кроме лошадиного облика, морды и копыт, вдобавок располагал парой мускулистых лап, которыми разрывал пополам оленя, а, случалось, и заблудившегося путника.

Поймать зверя предстояло голыми руками. Таково непреложное условие отца. «Автоматические сети и силовые капканы — игрушки для туристов, приезжающих охотиться по путевкам турагентства, — говорил он. — Ты — потомственный зверолов! Ты должен обладать всеми навыками и приемами, которые существуют для поимки зверя. Может оказаться, что в один прекрасный день весь этот технологический мусор исчезнет и ты останешься один на один с лесом».

Вот так, голыми руками, ни больше, ни меньше, Даймону предстояло взять божью тварь, которая становится бешеной, когда чувствует опасность, и начинает колотить во все стороны чугунными копытами. Малейший просчет угрожает жизни охотника, поэтому у него есть только одна выверенная секунда и только один удар. Быстрый и тяжелый удар «молотом» — кулаком промеж лошадиных глаз кентавра.

Он так сосредоточился на предстоящем событии, что упустил момент, когда послышался топот, приглушенный травой. Даймон спохватился, занервничал. Если бы отец заметил это, то разгневался бы. Ротанг не уставал повторять, что чувства зверолова должны быть острыми, как лезвие клинка, и холодными, как его сталь. Ощущения же, которые сейчас испытывал юноша, образно напоминали разварившуюся картофелину.

Даймон мысленно выругался, а топот тем временем сделался ближе. Жертва находилась уже в десятке ярдов, летящий силуэт мелькал среди листьев.

Мозг мигом просчитал расстояние и подал команду ногам. Юноша вылетел из зарослей с той стремительностью, которую не раз и не два тренировал в нем отец, ставя сына меж раскачивающихся бревен, подвешенных на веревках.

Вылетел Даймон как надо. По науке, которую разработал и отточил до совершенства древний род Звероловов. Кулак прочертил дугу и опустился на покрытую жирными волосами голову.

Удар вышел знатный. Кентавр содрогнулся всем телом. Не задерживаясь, чтобы не попасть под двухсоткилограммовую тушу, Даймон перевернулся в воздухе и упал по другую сторону тропинки. Оглушенное животное шумно повалилось рядом.