Лиза Клейпас

Сведенные судьбой

Очарование (АСТ)

Рейвенелы — 3

Пролог

Эвангелина, герцогиня Кингстон, вынула из ванночки своего крошечного внука и аккуратно завернула в мягкое белое полотенце. В ее объятиях, пофыркивая, ребенок попытался встать на крепкие ножки, потом потрогал ее лицо и волосы влажными ручками, и Эви умиленно засмеялась.

— Спокойнее, Стивен. — Она вздрогнула, когда малыш вцепился в двойную нитку жемчугов на ее шее. — О, я понимаю, это нельзя было надевать во время твоего купания. Очень большой с-соблазн. — Эви всегда говорила с заиканием, хотя теперь это было почти незаметно, не то что в юности.

— Ваша светлость! — воскликнула молоденькая помощница няни Уна. — Я сама бы вынула господина Стивена из ванночки и подала вам. Он ведь плотный и тяжелый, словно кусок скалы.

— Ничего страшного, — успокоила ее Эви, целуя малыша в розовые щечки и пытаясь отобрать у него ожерелье.

— Ваша светлость, вы так добры, что помогаете мне, когда у няни выходной день. — С величайшей осторожностью служанка забрала у нее мальчугана. — А ведь у вас много своих важных дел.

— Нет н-ничего важнее, чем мои внуки. И мне нравится проводить время в детской. Это напоминает мне годы, когда мои дети были маленькими.

Уна тихо засмеялась, потому что Стивен добрался до ее кружевного чепца.

— Я сейчас припудрю его присыпкой и одену.

— А я пока соберу банные принадлежности.

— Ваша светлость, вам нельзя этим заниматься! — Помощница явно пыталась соблюсти баланс между категорическим отказом и нижайшей просьбой. — В таком чудесном шелковом платье вам надлежит сидеть в гостиной и читать книгу или заниматься рукоделием. — Когда Эви открыла рот, чтобы возразить, Уна многозначительно добавила: — Няня оторвет мне голову, когда узнает, что я позволила вам купать младенца.

Шах и мат!

Понимая, что няня оторвет головы им обеим, Эви покорно кивнула.

— На мне ведь фартук, — только и сказала она.

С довольной улыбкой служанка вышла из ванной со Стивеном на руках, чтобы отнести его в детскую.

Все так же стоя коленями на коврике перед ванночкой Эви протянула руку за спину, чтобы распустить завязки фланелевого фартука, и с иронией подумала, что не так-то просто соответствовать представлениям слуг о том, как должна себя вести герцогиня. Они упорно оберегали ее от всего, что требовало усилий больших, чем помешивание чая серебряной ложечкой. У нее уже было двое внуков, но она оставалась стройной и находилась в хорошей форме — могла легко вынуть из ванночки увертливого малыша или побегать наперегонки с детьми по саду. На прошлой неделе она перебралась через каменную ограду, чтобы отыскать улетевшие игрушечные стрелы, и поймала неодобрительный взгляд садовника.

Когда Эви нащупала упрямый узел, до нее донесся звук шагов. И хотя не раздалось никаких других звуков и никто не появился в поле зрения, она узнала эту легкую поступь. Сильные руки отвели ее пальцы и развязали узел одним проворным движением.

Низкое, словно шелковистое, ворчание коснулось чувствительной кожи на затылке.

— Я смотрю, у нас объявилась новая няня. Какая прелесть! — Опытные мужские руки скользнули под свободно повисший фартук, коротким ласкающим движением прошлись от талии до груди. — А у тебя, милашка, роскошный бюст. Не сомневаюсь, ты будешь хорошо себя вести.

Эви закрыла глаза, откинулась назад, устраиваясь между его раздвинутыми бедрами. Мягкие губы, созданные для греха, легкими прикосновениями пропутешествовали вдоль шеи.

— Наверное, нужно предостеречь тебя, — продолжал голос, полный соблазна, — чтобы ты держалась от хозяина как можно дальше. Он ведь известный распутник.

Улыбка тронула ее губы.

— Наслышана. Он настолько порочен, как об этом все судачат?

— Даже хуже. В особенности когда дело касается рыжеволосых девиц. — Он вытащил несколько заколок из ее прически, и на плечо упала длинная прядь. — Бедняжка! Боюсь, он не даст тебе проходу.

Эви непроизвольно вздрогнула от удовольствия, когда он начал целовать ей шею.

— К-как часто мне придется слушаться его?

— Часто, — последовало между поцелуями.

У нее вырвался беспомощный смешок, когда она попыталась развернуться к нему лицом.

Даже после тридцати лет брака сердце у Эви замирало при виде мужа — бывшего лорда Сент-Винсента, а теперь герцога Кингстона. Себастьян превратился в роскошного мужчину, чья внешность одновременно внушала трепет и восхищение. Получив титул герцога десять лет назад, он преумножил качества человека, обладавшего огромной властью. Но встречая взгляд его поразительных светло-голубых глаз, полных огня и льда, никто не мог отделаться от мысли, что прежде герцог слыл самым беспутным повесой во всей Англии. Он таким и оставался — Эви могла подтвердить это.

Время было благосклонно к Себастьяну. Он оставался красивым мужчиной, стройным и элегантным. Его волосы темного золота теперь слегка серебрились на висках. Лев зимой, которому никто не осмелился бы перейти дорогу. Зрелый возраст добавлял его образу холодной, резкой властности, впечатление человека умудренного и опытного, которого редко, если вообще когда-нибудь, возможно обвести вокруг пальца. Однако если что-то развлекало или трогало Себастьяна, у него на губах появлялась улыбка, сияющая и неотразимая.

— О, это ты! — слегка удивился он, словно не ожидал оказаться на коленях на ванном коврике с женой в объятиях. — А я уже приготовился совратить невинную служаночку. Ты-то ведь у нас крепкий орешек.

— Можешь совратить меня, — с готовностью отозвалась Эви.

Муж улыбнулся. Сияющие глаза обежали ее лицо. Он убрал с него вьющиеся пряди, которые искрились разными оттенками красного, начиная с рубинового и кончая нежным абрикосовым.

— Любовь моя, я пытался сделать это целых тридцать лет. Но, несмотря на мои нескончаемые усилия… — Страстные губы запечатлели поцелуй на шее. — …У тебя сохранился все тот же невинный взгляд стыдливой девушки, сидящей у стеночки на балу, с которой мы тогда сбежали от родителей. Ты не могла бы постараться выглядеть чуть-чуть более пресыщенной? Лишенной иллюзий? — Себастьян тихо засмеялся, оценив ее попытку, и поцеловал в губы, на этот раз поддразнивая, крепко прижимая к себе, отчего пульс у нее забился чаще.

— Зачем ты искал меня? — ослабев, спросила она, отклонив голову, когда его губы коснулись ее щеки.

— Я только что получил новости о твоем сыне.

— О каком из них?

— О Габриеле. Случился скандал.

— Почему он твой сын, когда ты им доволен, и становится моим, как только сделает что-нибудь дурное? — спросила Эви, пока муж, освободив ее от фартука, начал расстегивать лиф платья.

— Так как я родитель, полный добродетели, — сказал он, — совершенно логично, что