Юлия Хансен

Оживший гобелен

В Россию ехать не хотел он. Ему и дома хорошо! Фамильный особняк на родине, в Саксонии, старинный, прадедом ещё построенный, но переделан был, комфортным стал он чтобы.

В столице же — взметнулась ввысь карьера! И в дорогом костюме сером сидел небрежно он в престижном кресле на двадцать первом этаже в роскошном бизнес-центре. Доволен был, немного сноб: ведь к сорока годам из клерка мелкого дошёл до топа.

И с личным все было в ажуре! Жену он выбрал прям с гравюры: утончена, грустна и романтична. Преподавала в университете немецкую литературу, писала диссертацию по Гёте, учась еще в аспирантуре, а между лекциями дети родились: три белокурых сорванца, погодки и практически нон-стоп….

Но на работе канонада! Россия открывает гигантский рынок свой и перспектив громаду! Для бизнеса сладчайшая отрада. Совет Директоров уже печатает вердикт с раскладом: он самый молодой директор, ему и офис открывать в Москве, преумножая корпорации (а значит, личный свой) доход. Ну, ладно, соглашусь. Но только нá год!

Жена сказала сразу «нет». Мне только дали личный кабинет на кафедре, известный я литературовед, читаю лекции, и интервью даю тв, журналам и газетам. Переломлю своей карьере я хребет, в Москву поехав лишь на год. Но буду навещать тебя с детьми хоть каждую субботу!

Ну что ж! Москва прекрасна! Спору нет! Особенно весной и ранним утром, когда машины поливают тротуар, а он сияет перламутром. Как бизнес начинать в Москве с нуля, он представлял довольно смутно. Но ветер в спину дул попутный, казалось, горы он свернёт на взлёте. В работу погрузился радостно, с энтузиазмом, трудился день и ночь взахлёб он!

Прожив два месяца в отеле, он летом переселился наконец в апартаменты. Здесь постарались референты, и приложили руку ассистенты: квартиру подобрали в центре, в пяти минутах от работы, с прекрасным видом, чтоб жил начальник в красоте, тепле, комфорте!

Настал черёд найти помощницу по дому. Начальник выставил одно условие! Единственное! Не важен пол, заслуги, возраст, опыт….. Помощник должен по-немецки говорить свободно. Что выполнить довольно сложно. Пожалуйста, с английским — толпы. С немецким — может, и возможно…. Стараться будем, Москва огромна!

А может, все-тки и с английским горничная подойдёт? Давайте снизим планку, босс! Вы по-английски сами говорите очень даже сносно…. Язык английский здесь давно рабочий, поскольку спрос невиданно возрос! Не можем мы уборщицу с немецким разыскать. Хоть днём с огнём! Никто не отвечает на запрос! — Ищите дальше! — Ладно! Не вопрос!

Нашли! Вот положительный ответ пришёл нежданно из агентства. А домработница была профессии интеллигентной. Преподавала дёйч она в спецшколе местной. И женщина лет средних, вам, босс, ровесница, наверное. Семейная, прилежная. Рекомендаций нет, ведь фрау на должность горничной впервые претендует этим летом. И это, несомненно, минус, глазами как ни хлопай. Но тем не менее проверено, что скрупулёзна, пунктуальна, аккуратна. И это плюс. Вердикт мгновенно на бумагу плюхнул босс: назначить горничной учительницу по-немецкому без всяких проб!

Не пожалел потом ни разу. Для ассистентов лишь осталось это все загадкой. Зачем ему немецкий сдался? Общался с ней всегда по телефону или записками и очень кратко. А это и была разгадка! Причины нет на разговоры время тратить! Она ведь знала то, что не расскажешь, не обсудишь и не пропишешь ни в одной тетрадке. Как все устроить так, чтобы его душе немецкой было дома сладко. Язык — он не солжёт! Он знает точно то, что чувствует народ!

А звали горничную Женей. Евгения Васильевна в прислугу подалась не от хорошей жизни, а от всепоглощающей, хватающей за горло и пожирающей дороговизны. Два месяца назад поставлен был диагноз мужу: его конечности становятся малоподвижны. Нужны лекарства дорогие, особые продукты, клиники, курорт… и это не капризы, а новый образ жизни. В наушниках всегда звучит ее любимый Бах и многообещающий в конце аккорд…..

Да. В тот момент, когда отчаянье пришло и опустились руки, вдруг позвонил ей бывший ученик, как-будто б закадычной своей подруге. Бюро по найму персонала он возглавлял и предложил ‘халтурку’ по доброй памяти сугубо. Что? Прислугой? Да ты с ума сошёл, похоже, Игорь, иль рухнул с дуба.

Евгеньвасильна! Соглашайтесь! Крутой какой-то перец! ‘Не бей лежачего’ работа — для досуга! Да не волнуйтесь, там и без Вас — кругом порядок! Ведь он же немец! Ну правда! Никаких забот! А лишь в копилочку доход! В неделю раза два погладите рубашки, брюки и влажной тряпочкой протрёте старенький комод!

Сложив и взвесив ‘за’ и ‘против’, и все пустые предрассудки в сторону отбросив, Евгения решила, что не теряет ничего. Напротив: получен шанс немного денег накопить за осень. Чтобы отправить мужа в санаторий профильный хороший — в Феодосию. Ну а уборка — ведь лучше не придумаешь занятия от мыслей скорбных…. Пойду всем мнениям наперекор! В лепёшку расшибусь, чтобы любимому помочь, особенно, когда он хвор!

Так вышла Женя на работу в новой роли. И без отрыва от производства основного — школьного! И оказалось, что работы было даже меньше того, что Игорь обещал. Все было под контролем. Жильца Евгения не видела ни разу. Два раза поговорили мило по-немецки (разумеется) по телефону. Жилец позволил гладить лишь рубашки. (На полке ждёт тебя утюг!) Все остальное делал сам по доброй воле. Не доверял он никому утюжить безукоризненные стрелки своих брюк!

Обедал в офисе. А ужинал обычно в ресторане с коллегами, партнёрами… вообще в быту не прихотлив. Ну он же лютеранин. Порядок, чистоту ценил. И сам чистюлей и педантом без всякого обмана был. Типичный пуританин. Предупредил Евгению заранее: лежит подушка на диване. Ее просил не трогать, не стирать, не гладить! Строго! То бабушкин старинный гобелен, семейная реликвия и сердцу очень дорог!

Семья его любимой бабушки имела маленькую гобеленовую фабрику на землях Рейн-Вестфалия. Поскольку мама умерла при родах ранних, растила бабушка его, всю нежность внуку отдавая. Еще любила вышивать она и разводить азалии. Подушку эту вышила сама, используя стежок — особый, гобеленовый, специальный. Чтобы внучок любимый в командировках нескончаемых прильнуть щекою к дому мог!

Бабули нет давно на этом свете, подушку внук всегда берёт в поездки по привычке милой и щемящей, как-будто это амулет, удачу приносящий. Пообтрепалась уж она, поблекла в цвете, и нитки неприкаянно висят из некоторых мест подушки этой. Евгения не трогала подушку никогда, лишь любовалась гобеленом