Тут недавно позвонило мне одно слишком доброе и невероятно снисходительное издательство и предложило напечатать некоторые записи из моего дневника. И что, вы думаете, они выбрали? Рассказы о моей многотрудной жизни? Описание нелегкой судьбы свиньи Бертрана Орландовича? Будни хорька Епы, в конце концов?! А вот нет и нет! Они хотят тексты об Александре!!!

Это мой муж, если кто не в курсе. Какая ирония судьбы! Пишу-то я, а им подавай Александра! Всегда он на моем горбу выезжает! Но я не гордая, муж так муж. Редко кто честно и нелицеприятно пишет о своих мужьях, а ведь правдивое описание супружеских отношений – это очень и очень полезное чтение для подрастающего поколения!

Вот теперь вычитываю старые странички о сложных наших с ним отношениях. Отредактированное буду выкладывать здесь частями. Может, кто не читал, а может, забыл. Тег поставлю «из раннего мужа».

И ничего-то я не собиралась вспоминать и записывать. Какие ещё мемуары в мои зеленые 45 лет, когда вся жизнь ещё впереди?!

Но мой единственный муж Александр громогласно объявил: «Все! Я завёл тебе аккаунт в Живом Журнале, работай!»

Я сначала вздрогнула от неожиданности, но потом немного успокоилась. Ведь до этого Александр уже завёл мне целых двух сынов, и то ничего, справилась. А уж с блогом-то точно совладаю.

Но о чем писать-то? Чем я таким замечательна? А вот мужем и замечательна, прославлю его в веках! И при этой мысли мстительная улыбка осветила мое лицо. Единственное, что меня оправдывает, это то, что все в моем повествовании правда и ничего, кроме правды. Хотите реальную, а не литературную историю про жизнь-любовь-страдания? Тогда садитесь и слушайте.

Итак, из раннего мужа. Ой, ну нет, ну правда, ой-ой.

Старалась я удержаться изо всех сил. И рот зажимала, и глаза выпучивала, головой трясла, чтобы даже мысль об этом через уши вытрясти. Не смогла, не получилось. Так что, если что, – не виноватая я!

Итак, про любовь, то есть про мужа. Знаете ли, после 25 лет совместной жизни эти понятия становятся либо синонимами, либо антонимами. У меня синонимы! Ура! Тьфу-тьфу! Это я не на вас, не отодвигайтесь от экранов телевизоров!

Итак, как все начиналось? Ну, все это – муж там, любовь-морковь, дети даже.

Восемнадцать лет мне было…

Ой, чегой-то даже самой уже не верится. Хотя… Если хорошенько подумать, то та, восемнадцатилетняя, и есть я истинная! Я просто очень невнимательная и рассеянная (привет, мамуля), поэтому и забыла себя цветущую-худющую где-то там в прошлом.

Теперь приходится довольствоваться какой-то возрастной теткой. Ладно, ничего, я уже почти привыкла, хотя до сих пор иногда, подходя к зеркалу, строго спрашиваю: «Вы к кому, женщина?!»

Ой, я опять про себя, а хотела про мужа.

Вот так всю жизнь – все ему, ему, единственному. Приготовлю ему – съем, уберу ему – напачкаю, сошью ему – порву.

Хе-хе! Как начнешь врать – так не остановиться.

Да не шила я ему в жизни никогда ничего. Единственное, что я сшила за все время своего существования, – это трусы-мутанты на уроке труда в средней школе. Их даже учительница, привыкшая ко всему, сильно испугалась и даже хотела отправить меня к мальчикам делать табуретки.

Но пожалела – не отправила. И я теперь ни трусы шить не умею, ни табуретки делать. А-а! Бедная я, бедная, кто же меня такую замуж возьмет?!

А вот взяли, взяли!!!

Он, муж-то мой горемычный, и взял! У него, правда, зрение не очень, минус большой, мерзнет значит.

Наверно, ему просто теплого чего-то захотелось. А я – теплая. Что да, то да. По крайней мере до тех пор, пока муж текст этот не прочтет.

У меня, горемышной, вообще почему-то все женихи в очках были, кроме одного военного таллинского и одного журналиста, тоже иногороднего.

Правда, закрадывается у меня теперь подозрение: может, они очки на родине прятали?

Папа мой очень жалел их, женихов, очень. И очками их недальновидность оправдывал. Пытался всю правду в трубку им телефонную прокричать, когда я ворковала с любезненькими дружками: «Видел бы ты ее сейчас, дурень, – кричал правдолюб-папенька, – у нее на носу прыщ, а в голове – дрищ!» Мама моя его била за это немножко, она же не хотела всю жизнь со мной прожить в одной квартире.

Так вот, мне восемнадцать, а ему…Ха! Слушайте, а ведь он уже тогда старый был, ему 23 стукнуло!

Как был старым, так старым на всю жизнь и остался, где же мои глазоньки были?!

Между прочим, это абсолютная правда. Всем, кому нет двадцати, особи на третьем десятке кажутся почти ископаемыми. Я вот в 17 в университет поступила, и наступила у меня дружба с девочкой одной, а ей 21!

И эта девушка стала со мной амурными своими переживаниями щедро делиться: «Замуж мне, – говорит, – наверное, идти надо позжее. Я ведь молода исчо!» А я думаю: «Ха, молода! Вот что он, старческий маразм, с людями-то делает!»

Так вот, не пожалела я своей молодости, стала общаться я с этим своим будущим (интонация при прочтении в этом месте должна быть точно такая, с которой девочки слово «бывший» на форумах о разделе совместно нажитого имущества употребляют). Потому что намучилась я с ним, девчонки, до кровавых ментальных мозолей.

Во-первых, он был невидим и неосязаем, гнусно фантомен и при этом навязчив (че-то получается похоже на сопроводиловку к фильму о паранормальных явлениях).

А он и был этим явлением (хе, ещё хуже стало, когда он окончательно материализовался). Дело в том, что мы с ним долгое время, примерно полгода (удавитесь, любители быстрых и необременительных отношений), только по телефону разговаривали. И я (о время! о нравы!) ему первая позвонила (в рифму: своей рукою вырыла могилу! сама ему, дурная, позвонила!).

А дело было так. Второй курс, студенческая картошка! Кто был – поймет, кто не был – объяснять бесполезно.

На картошке, в духе лучших сталинских кинолент, в меня влюбляется бригадир бригады. На его счастье, картошку я собираю плохо (для этого он мне даже выдал ведро без ручки, чтобы случайно не собрала хорошо), и у него есть повод проводить со мной долгие воспитательные беседы, для этого отпуская в леса на свободу всю бригаду.

А еще я регулярно не успеваю на автобус, который развозит нас по картофельным полям, и он задерживает автобус и всю бригаду, ожидаючи меня. А еще… короче, никто уже не работает, в бригадире кипит страсть, вся бригада сидит ошпаренная.

Пришлось мне срочно сбежать в Москву, дабы не срывать окончательно сбор картофеля на Бородинских полях. Уважительная причина для дезертирства – свадьба близкой подруги.