Профессор Жан-Клод Ларше

Старец Сергий

Часть первая. Жизненный путь и личность

Биография

Сын Георгия Шевича и Марии Струве, Кирилл Георгиевич Шевич (будущий старец Сергий), родился 3 августа (21 июля по старому стилю) 1903 года в Гааге (Нидерланды), где в качестве посла России находился его дед по материнской линии Кирилл[1], и куда в то время приехали погостить его родители. В Россию Георгий и Мария вернулись, когда младенцу исполнилось три недели.

Отец мальчика служил в русской армии и имел высший офицерский чин. Он был выходцем из знатного венецианского рода, которому принадлежало имение в Герцеговине. Его прадед переехал в Банат, а дед в 1752 году перебрался в Россию. Там деду был присвоен генеральский чин и доверено командование гусарским полком царской гвардии; он отличился в Бородинском сражении (1812) и был убит в битве при Лейпциге (1813) — ранение было настолько сильным, что кровью раненого оказался забрызган великий князь Константин, сражавшийся рядом. Отец Георгия Шевича тоже принадлежал к высшему русскому офицерству.

Общественное положение позволяло Георгию Шевичу иметь большую прислугу; он нанял француза, немца и англичанина, чтобы его дети: Кирилл, Мария (Мася)[2] и Иван[3] — с раннего детства могли обучаться трем иностранным языкам. Благодаря этому Кирилл уже в возрасте восьми лет блестяще говорил по-французски. Он всегда с признательностью вспоминал свою кормилицу-француженку Параскеву: она не только познакомила его с языком и культурой страны, которую он так любил, но и в значительной степени заложила в нем основы благочестия[4].

С 1911 по 1913 г. Кирилл находился в Вилльманштранде в Финляндии, где его отец в чине полковника командовал драгунским полком. Красота этих мест произвела на него глубокое, неизгладимое впечатление. Из окон казенного дома, в котором разместилась семья, открывался удивительный вид: дом находился на возвышенности, террасные сады уступами спускались к огромному озеру Сайма, которое, докуда хватало глаз, было сплошь усеяно лесистыми островками; по крутым берегам росли ели и березы. Зимой Кирилл, который к девяти годам уже прекрасно ездил верхом, часто вместе с матерью выезжал на длительные конные прогулки по льду озера.

С юности Кирилл сохранил благоговейную память об отце Сергии, духовнике полка, который обучал мальчика по просьбе его отца закону Божию. Отец Сергий подарил Кириллу экземпляр Нового Завета на церковнославянском с параллельным русским текстом.

Мария Шевич в той части мемуаров, где она вспоминает своих детей в те годы, описывает Кирилла как смышленого, смелого, доброго и щедрого мальчика: «С самого раннего детства он был очень добрым. Когда ему было восемь, он, узнав, что гувернантка, ухаживавшая за его братом, получила дурные известия о своей семье, так как ее сын потерял должность, принес старушке, охваченной горем и собиравшейся навестить сына и внуков, вдвое сложенный лист бумаги: «Может быть, вы передадите это от меня вашим внукам? — сказал он. — Я нарисовал им картинку. Только прошу вас: не открывайте, пока не доберетесь до места!» Кроме картинки, там оказалась ассигнация в пять рублей все его состояние на тот момент»[5].

В 1914 отец Кирилла был назначен командиром гусарского полка императорской гвардии и «членом свиты Его Императорского Величества»[6], поэтому Кирилл вместе с семьей переехал в Царское Село, где находился царский дворец[7]. В возрасте одиннадцати лет, как это было принято для детей высших должностных лиц, Кириллу был присвоен почетный офицерский чин; он получил основы военного воспитания, в котором первое место отводилось верховой езде. На семейных фотографиях он предстает восседающим на ослепительно белом коне (белыми были все кони в полку гвардии, которым командовал его отец), в парадной униформе с саблей на боку — по всему видно, что он воспринимал этот чин с полной серьезностью.

В 1915–1916 годах, во время войны, семья несколько раз ездила в Кисловодск — курорт на Кавказе, а затем, в конце 1916 года, на некоторое время переехала в Тифлис, где стоял гарнизон генерала Шевича.

Во время революции 1917 года у семьи Шевич было конфисковано все имущество (в том числе и имение с лесами под Воронежем). Как многие дворянские семьи из Петербурга, они переехали в Кисловодск, где до этого уже неоднократно бывали. Город несколько раз переходил от белых к красным и обратно; несмотря на это, семейству удалось продержаться там до 1920 года.

В 1918 году, совсем еще подростком, Кирилл, как и многие его сверстники, вступил во Всероссийский Союз монархической молодежи, основанный графом Михаилом Граббе; там он повстречался с теми, кто стали его ближайшими друзьями на последующие десятилетия: Александром Казим-Беком и князем Владимиром Романовым. Отец Кирилла Георгий Шевич сражался в рядах Белой гвардии под командованием генерала Деникина, а затем генерала Врангеля, но в октябре 1920 года семья была вынуждена, как и многие другие, эмигрировать из России через Одессу в Константинополь[8].

После краткого пребывания в Швейцарии (где, впрочем, Кириллу удалось сдать экзамен на степень бакалавра) семья два года прожила в Берлине. В немецкой столице Кирилл устроился служащим в банк. Там ему удалось вдоволь насладиться столь увлекавшей его классической музыкой, в особенности оперой (он любил вспоминать, как в период бешеной инфляции ему случилось потратить свой недельный заработок на посещение концерта). В Берлине он подружился с Полом Б. Андерсоном, будущим руководителем Международного движения христианской молодежи (YMCA)[9].

В 1923 году семья Шевич поселилась в Париже, в особняке по адресу авеню Фермье, 9, в 16-м округе. Кирилл тут же нашел работу в банке Морган, располагавшемся на Вандомской площади; ему было дано особое поручение вести текущие счета коронованных особ, князей и великих герцогов. Жил он с родителями, в их доме часто бывали видные деятели русской эмиграции: мыслители, политики, люди искусства.

В конце 1924 года Кирилл вступил в только что созданное движение младороссов. Эта политическая организация, возглавляемая Александром Казим-Беком[10], имевшая резиденцию в Париже и представленная в двадцати шести странах, была самой значительной и активной силой в эмигрантской среде[11]. Она носила национальный характер (одним из ее девизов было: «Ни белый, ни красный — русский») и была религиозно ориентированной; целью ее было восстановление в России демократической монархии (это выражалось в другом девизе: «Царь и советы», причем под советами понимались ассамблеи выборных представителей). Такая идеология ставила организацию в двусмысленное и неудобное положение: