Алексей Дмитриев

Летучий германец

Солнце било прямо в глаза пилотам, бликовало на фибергласовых фонарях кабин и на лётных очках. Командир эскадрильи истребителей капитан Невзоров проклинал штурмана полка бомбардировщиков, проложившего такой маршрут. У пилотов тяжёлых машин, которые он сопровождал, на лобовых стёклах устанавливались защитные козырьки, а в маленькой кабине манёвренного самолёта такие чаще мешали, чем помогали.

«До добра это не доведёт, — думал лётчик, напряжённо всматриваясь в горизонт, — когда начнётся бой, глаза не сразу адаптируются».

— Я Рязань — пять, держать курс 230, — приказал он.

— Пятый, я Смоленск — девять, ты куда собрался? — удивился командир бомбардировщиков.

Его можно было понять — Невзоров, лучший истребитель дивизии, отличался своенравным характером, за который дважды понижался в звании и до сих пор ходил в капитанах. Маленьких колючих глаз и острого языка командира эскадрильи боялись даже его начальники.

— Спокойно девятый. Солнце слепит, пойду галсами.

— Понял тебя.

Самолёты развернулись. Неожиданно сверху, со стороны солнца вывалился Фокке-Вульф. Метеор, чёрная молния промчалась над строем. Затрещали пушки и пулемёты. Горячий свинец осыпал истребителей. Атака направлялась на головную машину, но неожиданный манёвр спутал нападающему карты, а огромная скорость не позволила скорректировать направление. Поэтому основной удар пришёлся на крайнюю левую машину. Она мгновенно вспыхнула как факел.

Никто не ожидал столь стремительного развития событий. Всё произошло в одно мгновение. Пилоты эскадрильи недоумённо всматривались в верхнюю полусферу, ища противника. Только лётчик предпоследнего истребителя, потеряв своего ведомого, рефлекторно бросился в погоню.

— Двадцать третий, не сметь, вернись в строй!

Злость и досада заставили командира до боли стиснуть кулаки, но он не мог допустить ослабления эскадрильи. Задача, поставленная командованием — защита бомбардировщиков, а гоняться за одиночным истребителем, значит поставить под угрозу выполнение приказа. Оторвавшийся от группы борт развернулся и встал на положенное место в строю. Невзоров прекрасно представлял, какие слова сейчас выкрикивает лётчик. «Хорошо, что связь односторонняя,» — подумал он.

Впрочем, догнать Фокке-Вульф всё равно не удалось бы. С немыслимой скоростью высотный перехватчик, уйдя на вертикаль, скрылся в том же направлении, откуда появился.

— Двенадцатый, занять эшелон выше на две тысячи, — скомандовал капитан, опасаясь повторной и более массированной атаки.

Пришло время осмотреться. Бомбовозы в целости и сохранности ползли своим курсом, им ничего не угрожало. Эскадрилья прикрытия потеряла одну машину и ещё несколько, в том числе командирская, получили пробоины. Все шли ровно, никто не дымил и не парил. «Следовательно, — решил командир, — повреждения не критические, на выполнение задания не повлияют».

Неисправность его собственной машины выявилась только над целью. Тяжёлые бомбардировщики приступили к работе, а эскадрилья Невзорова связала боем вражеские истребители охраны объекта. Вот в этот критический момент, машина командира стала плохо слушаться рулей. Участвовать в бою с таким дефектом нечего было и думать. Матерясь, ругая на чём свет стоит проклятый фокер, капитан поднялся выше схватки. Он справедливо опасался, что в случае окончательного отказа управления, ему не хватит высоты для возвращения.

Сверху вся картина боя предстала перед ним как на ладони. Летая по кругу, он руководил своими подчинёнными, жалея, что не может помочь им. Руки и ноги командира сами стремились сделать движения, которые необходимы для выполнения рекомендуемых манёвров. Всеми мыслями и душой он был там, со своими товарищами. Но истребители справлялись сами. Ни один бомбардировщик не пострадал и не отвлёкся от поставленной задачи, а два мессершмитта дымили на земле.

Внезапное появление фокера, которое привело к тому, что командир вывалился из схватки, не давало покоя Невзорову. Каждые двадцать секунд он бросал взгляд в сторону солнца. Его опасения оправдались. С огромной высоты, недоступной его машине, мчался уже знакомый Фокке-Вульф. Нацелился он явно на него. Но даже если бы фокер летел в другом направлении, капитан всё равно пошёл бы наперерез. Опытный боец понимал, что, имея превосходство в скорости и высоте, чёрный перехватчик может переломить течение боя.

Закручивать боевую карусель с неисправными рулями, когда противник явно превосходит тебя по важнейшим характеристикам — это самоубийство. Капитан пошёл в лобовую. Побелели сжатые губы. Вместо вражеского самолёта он видел перед собой погибшего несколько минут назад младшего лейтенанта — совсем мальчишку, недавно окончившего училище. Никакая сила не заставила бы Невзорова отвернуть.

Нервы у пилота фокера оказались крепкими, он тоже не отвернул. Катастрофа была неизбежной, но каким-то чудом самолёты не столкнулись.

Плавный разворот — выполнить боевой не позволило управление — оценка ситуации в бою эскадрильи, поиск противника. К удивлению командира, продолжать поединок фокер не стал. Он опять ушёл вверх и развернулся в сторону солнца. «Какой же у него потолок, — подумал капитан — если он на максимальной для меня высоте легко делает такую свечку».

Пот заливал глаза. Сдвинув очки на шлемофон и сняв перчатку, истребитель вытер лицо концом шёлкового шарфа. «Сегодня у меня ещё один день рождения, — ухмыльнулся он, — только забыл, какой по счёту».

Тем временем внизу подчинённые Невзорова бой тоже завершили. Противник отступил. Бомбардировщики успешно сбросили свой смертоносный груз и, выполнив задачу, неторопливо пошли обратно. Истребители заняли положенное им место, а командир остался наверху прикрывать строй от возможной атаки неизвестного охотника.

Интуиция в очередной раз не подвела капитана. «Однако, разнообразием этот фокер не отличается,» — мелькнула у Невзорова мысль, когда он заметил знакомый силуэт, стремительно приближающийся со стороны заходящего солнца. «Проводить бомбёров домой можно и сокращённым составом,» — решил он.

— Двадцать третий, вижу фокер, тот самый. Атакует. Ухожу вниз, встречай. Двенадцатый, подстрахуй, у немца скорость.

Наглый Фокке-Вульф не мог не попасться в умело организованную засаду. Как только он приблизился на расстояние выстрела, капитан сбросил шаг винта и что было сил навалился на рычаг управления. «Сработай, в последний раз сработай, не подведи,» — повторял он, обращаясь к самолёту, как к живому существу.

Рули сработали. Машина резко пошла вниз. Пулемётно-пушечная очередь прошла над фонарём. Следом пролетел и фокер. Наперехват ему уже мчался истребитель, но не успел. Фокке-Вульф как вихрь пронёсся мимо, оставив огненные трассы пулемётов за хвостом. Вторая машина вышла на перехват вовремя. Траектории снарядов сошлись на чёрном силуэте и… прошли сквозь него как через тень. Заложив умопомрачительную свечку, фокер скрылся в высоте.

Неизвестно, какие повреждения получил сбежавший противник, но самолёт Невзорова окончательно потерял управление. Надсадно, в форсированном режиме, взревел двигатель, пытаясь предотвратить отвесное падение. Из последних сил удерживал капитан машину от сваливания в пике. По его приказу истребители ушли дальше, продолжая сопровождать бомбардировщики.