Кен Холанд почувствовал сильное огорчение при виде поезда, увозившего Энн. Она ответила взмахом руки на его прощальное приветствие. Когда поезд исчез за поворотом, Кен медленно направился к выходу. Это его мать предложила взять Энн с собой в Лондон, и упускать такую возможность было бы непростительно. Первым побуждением Энн было отказаться: она не хотела оставлять Кена и дом. Ее ужасало то обстоятельство, что она будет в Лондоне гулять и бездельничать, а ее бедный муж останется один и будет тянуть лямку в своем ненавистном банке, будет как всегда вовремя возвращаться домой, возиться в саду до времени телепередач и обедать консервами.

Холанд уверял жену в обратном: он успокаивал, что ничего страшного не произойдет, если служанка разок и не приготовит обед и он пообедает в ресторане; обещал, что время после работы скоротает со старыми друзьями и не будет скучать, может, даже напьется с ними.

Энн не совсем этому поверила, но все же дала себя уговорить, так как и сама понимала: другого удобного случая поехать в Лондон не представится.

И теперь, когда жена уехала, Холанд как-то сразу почувствовал себя покинутым и несчастным.

Усевшись в свой старый «Линкольн», Кен нажал на стартер и отправился в банк, мучая себя вопросом: что он будет делать вечером. Вспомнил Поля Вильсона и Бана Вайли, с которыми часто развлекался до своей женитьбы. Будут ли они рады встретиться с ним? Он не видел Вильсона четыре года. Время от времени он встречался с Вайли, но чувствовал, что у них не было ничего общего. Понятно, что ни тот ни другой не станут прыгать от радости при мысли отправиться куда-нибудь в его компании. Потом, какой смысл возобновлять с ними знакомство, чтобы после приезда Энн снова забыть о них.

И свой первый свободный вечер Кен решил провести дома. Он не собирался менять привычки на время, пока жена в отъезде.

Паркер, который работал у соседнего окошка, приветствовал Холанда многозначительной улыбкой.

– Вам нравится снова быть холостяком? – спросил он, открывая ящик рабочего стола. – Чего бы я только не дал, чтобы моя жена уехала хоть на недельку отдохнуть! Вот уже четырнадцать лет, как она сидит у меня на шее не слезая.

Кен попытался отреагировать на тяжеловесную шутку Паркера, но без особого усердия. Паркер в свои 45 лет начал уже полнеть и лысеть. При любом удобном случае он любил вспоминать свое веселое и бурное прошлое.

– Если вы хотите немного переменить обстановку, – продолжал между тем Паркер, открывая окошечко своей кассы, – то я советую вам отправиться в «Сигнал» и там провести вечер. Я с сожалением должен сказать, что никогда в этом заведении не был. Но в нем, говорят, чудненько: хорошая пища, превосходная выпивка и отличные курочки для развлечений. Их, конечно, приходится оплачивать, но с женщиной, за которую платишь, не соскучишься. Все мы, верные мужья, себя губим. Никому не принесет вреда, если время от времени менять женщин.

– Меняйте свою, если хотите, но моя меня вполне устраивает.

Тем не менее в это утро Холанд ощущал странное возбуждение, совсем для него непривычное и необъяснимое. С тех пор как он женился, он чувствовал живейшее удовольствие и настоящее удовлетворение, когда видел жену, возвращаясь домой. А теперь при мысли вернуться в пустой дом ему делалось не по себе. А если он не пойдет домой после того, как кончит работу, то куда же ему направиться? Он, безусловно, мог напроситься в гости к кому-нибудь из сослуживцев, но он почти никогда не ходил к ним один, а предпочитал показываться на людях только вдвоем с Энн, и, если говорить откровенно, ему хотелось в этот вечер совершенно переменить обстановку. Может, вправду, пойти в «Сигнал». Кен Холанд часто проходил мимо этой ночной коробки, расположенной на Майн-стрит, сверкающей хромом и неоновой рекламой, с цветными фотографиями полуобнаженных женщин. Это было место не для развлечения банковского служащего, респектабельного и женатого.

Когда Кен в перерыв запирал ящик своего стола, он твердо решил про себя и не думать о «Сигнале». Никаких историй! Он ведь любит Энн больше всего на свете. Он вернется к себе домой, уверял он себя, проходя в гардероб для служащих, чтобы забрать там свою шляпу. Когда Холанд вошел, Паркер мыл руки.

– Ну, вот и вы, – сказал он, беря полотенце, чтобы вытереть руки. – Итак, вы решили относительно вечера? Кино, любовь и песни или только любовь?

– Я останусь дома. Мне нужно постричь лужайку.

Паркер скорчил гримасу:

– Вот как! Вы, значит, погрязли больше, чем я! Постричь лужайку… когда отсутствует жена! Я лично знал бы, что мне делать. Серьезно, Холанд, кроме обязательств перед женами, у мужчин есть свои собственные обязательства. И вы их не исполните, если упустите момент. Может, у вас это последняя возможность, так и не изведав вкуса измены. Сомневаться не советую. Жена ваша ничего не узнает. А то, что не видит глаз, не ранит сердце.

– О, все и так идет отлично! – заверил Кен. – Что в вас поражает, так это то, что вы до сих пор сохраняете мальчишеские замашки.

– И очень доволен этим, – заявил Паркер. – Когда я не найду ничего лучшего для своего развлечения, чем заниматься лужайкой, значит, я буду готов откинуть свои кости.

Кен ушел, не дослушав сослуживца, и направился к лестнице. Разговоры Паркера уже начинали надоедать ему. С озабоченным видом Холанд шел к ресторану, в котором завтракал каждый день. Он не мог удержаться от мысли, что, возможно, Паркер прав. Может, он в самом деле погряз в косности после своей женитьбы? Когда он будет старым и немощным… «Да! У меня больше никогда не появится возможность доставить себе удовольствие. Вне всякого сомнения, пройдут годы, прежде чем Энн снова будет отсутствовать… Но хочу ли я в самом деле поразвлечься?»

Высокая стройная блондинка в белом платье шла перед ним. Взгляд Холанда приковался к легкому движению ее бедер, и он почувствовал, как в нем поднялось желание. Он быстро отвел глаза. Никогда он так не смотрел на женщин с тех пор, как женился на Энн. «Что со мной делается? – подумал Кен. – Я становлюсь, как Паркер». Он снова начал смотреть на блондинку, не сомневаясь, что одна ночь с ней была бы волшебной. «Люди не страдают от того, чего не знают», – вспомнилось наставление Паркера. Это была правда. Энн никогда не узнает. В сущности, какой женатый мужчина иногда не позволит себе небольшое развлечение? Почему он должен быть исключением?! Решение было принято: он пойдет сегодня вечером выпить стакан вина в «Сигнал». И, может быть, какая-нибудь блондинка, как и та, которая только что шла перед ним, уделит ему немного времени без особого затруднения.

Нечего раздумывать! Вдруг подобное развлечение станет его лебединой песней!

* * *

День для Кена Холанда, казалось, никогда не кончится. Первый раз в жизни работа была для него неприятна. И он ловил себя на том, что все время посматривает на висячие часы. Теплый воздух, проникающий сквозь окно, шум от проезжающих машин и красные лица клиентов – все раздражало его.