В. Корбл

День Рождения

Двадцать третье июня, что для вас значит этот день?

Интересный праздник — День Рождения, один из немногих личных и при этом общепризнанных праздничных дней. Всякие другие: Новый Год, Рождество, Годовщины Свадьбы, Смерти, профессиональные праздники… все они относятся к группе людей и только День Рождения можно назвать ЛИЧНЫМ праздником.

Недавно, я со своей новой мамой, впервые, праздновали её День Рождения. Ханна всегда себя ведёт странно, но в этот день её поведение обострилось, как у оборотня на полную луну, хотя началось всё раньше: за неделю. Я чувствовала, что ей есть что мне сказать, но она не может; то и дело заводила разговор и прерывала его, вот я и решила надавить:

У Ханны, есть особый ритуал, вернее два, каждую свою круглую или красивую дату (16, 18, 20 лет) она празднует в кругу близких знакомых, обычно им выступает один человек, её друг, Риди, в эти дни она покупает что-то на стол и, всегда, приходит к нему в гости, там они и проводят её ушедший год жизни.

Второй же ритуал, предназначен для всех остальных дат, когда она: “— Хочу побыть на едине и подумать”. Каким и был её Двадцать третий День Рождения. Она с самого утра идёт, закупается Виски и Тоником, запирается у себя в кабинете и делает последние записи в дневнике, перед тем как сменить его на новый. Закончив, она откупоривает бутылку и, сменяя поочерёдно выше названные напитки, перечитывает свои старые записи.

“— Ты, Карри, ещё маленькая чтобы осознать суть человеческой жизни. Жизнь, это нелинейное развитие и изменение человека, с постоянно сменяющимися личностями. Я в свои 10 лет, в свои 11, когда я начала вести дневники, в свои 12, 13, 14 лет — это совсем разные люди, с 14 по 16 я замедлилась в своей эволюции, а с 18, до встречи с Уильямом попросту остановилась. Лишь с ним, Чарли, Мерри и тобой моя жизнь закрутила это колесо героя снова. — Рассказывала она мне. — И читая записи прошлых своих итераций, прошлых личностей, реинкарнаций, как хочешь так и называй, я вижу то, что привело меня, ко мне настоящей. Знаешь, что такое фрустрация? Это когда ты ставишь себе цели и не исполнив их загоняешь себя в тоску и ненависть к себе. Каждый год, я ставлю перед собой, кажется реальные цели, обычно их около 10, и каждый год, за неделю до дня рождения, я перечитываю их и загоняю себя в эту Фрустрацию.”

До того, как я узнала про её ритуалы, мне думалось, что мы сходим с ней в ресторан, в парк, будем там гулять, думала что под конец дня мы с ней сядем за стол, может она мне что-то нальёт, из взрослых напитков, и мы с ней долго будем сидеть и разговаривать о разном, думала, что в основном о родителях… но увиделась я с ней уже после заката, казалось, что я была одна дома, она не выходила из кабинета вообще, а приложив ухо к двери я не слышала ни звука. Так и думала, что проведу весь этот день в одиночестве, но увидев её я поняла, что разговор у нас состоится:

“— Как думаешь, все люди ненавидят свою жизнь? — Она явно не ждала ответ. — Я всегда твердила, что у жизни нет смысла и что его нужно найти и мой оказался в отшельничестве и убивании себя ради науки. С появлением Уильяма я думала, что вот, человек с которым мне хорошо, у него прекрасная дочь, которую я люблю больше всего на свете, но и тут не срослось и судьба оставила нас с тобой вдвоём. Я ненавижу не свою жизнь сейчас, я ненавижу свою историю, ненавижу историю печального человека с Трикстером на плече… Знаешь, когда я была живой? Когда, перечитывая свои дневники я была искренне счастливой? В свои 15–16 лет, пик моего бунтарства, я считала себя самым несчастным человеком в мире, убила всё человечество, прозвав их заложниками общества и общественных норм, я была одной во всём мире, а Риди, тогда казался мне компромиссом, как родители, которых ты любишь не за их качества, а потому что они твои родители, принимаешь их такими какими они есть. Вот он и стал мне старшим братом в семье без отца. Он был таким же мертвецом как и все остальные, но он понимал меня и не осуждал, при этом считая своим долгом останавливать меня, когда подростковый бунт заносил меня слишком далеко. Мы с ним конфликтовали, куда без этого, тогда я ненавидела всех ещё больше чем сейчас, чего только стоят мои выходки в школьных сочинениях. — Она впервые за долгое время искренне улыбнулась. Не улыбка смеха, а именно улыбка чистого счастья промелькнула у неё на лице лишь на секунду, осветив комнату положительными эмоциям. Наверное даже растения в тот момент сменили свою ориентацию не на солнечные лучи, а на свою хозяйку, регулярно забывающую про их полив. — И, читая дневники человека, явно ненавидящего свою жизнь и желающего её как можно быстрее закончить… — Она в тот момент отвлеклась на воспоминание. — Я знала парня, и он был в похожей ситуации, я тогда жутко ему нахамила, накричала… впрочем это было для меня нормой. Потом перед ним извинилась, он был писателем, жаль забросил это дело. Он не видел смысл ни в чём, кроме творчества, кроме писательства и жил ради него. Он нашёл смысл своей жизни, а я, тогда, приняла его отсутствие. Не хотела давать номинальность. И полностью пропитанная ужасом и тленом, ненавистью к себе и всему окружающему девочка — самая счастливая версия меня, ведь она знала смысл своей жизни — бунт против общества. Всего чего она хотела — уничтожить общество и построить мир без него. Сочинения Коула смогли уничтожить понятие «государство», а я не смогу уничтожить понятие «общество»? Думала я. Во мне жила жизнь, во мне зияла душа, она раскрывалась во всей её красе. Но всё потухло ещё до того, как я начала жить одна.”

После, она мне рассказала эту историю:

Ханна распланировала свой грядущий день, день её шестнадцатилетия. Засыпая она завела будильник, укрыла себя одеялом, а уши заткнула наушниками, во избежание нежелательных звуков от своих соседок.

Очнувшись на час раньше