Владимир Ситников

Лёгкая рука

Однажды, тихим деньком, сидела Алёна на крыльце и вдруг заметила, как из дальнего улья вырвалась целая туча пчёл. Угрожающе гудя, туча эта стала кружиться над пасекой, пока не облепила молодую берёзу. Гроздьями свешивались пчёлы с веток, цепляясь одна за другую. Такого Алёна ещё ни разу не видела, но поняла, что это отделился рой.

— Рой! Рой! — закричала она.

Прибежала взволнованная мама, с ведром, веником и роевней в руках. Роевня — это такой круглый ящик из фанеры, дно и крышка у ящика — из сетки. Мама ещё ни разу рой не принимала. А тут папа ушёл в село. И они одни.

Оказывается, надо побрызгать на севший рой водой, тогда пчёлы, подумав, что это дождь, подольше останутся на месте. Побрызгали на пчёл водой, но не достали брызги до самого верха. Высоко.

Пчёлы были на берёзе, и мама не знала, как их снять оттуда. Берёзу рубить нельзя, потому что вспугнутый рой улетит неведомо куда. Лезть маме на берёзу — так уж очень тонка берёза.

— Алёнушка, вся надежда на тебя, — решила мама.

Она помогла Алёне надеть сетку, положила в карман платья верёвку и подсадила её на берёзку. Вначале, пока под ноги попадались сучья толстые, было не очень страшно, а потом Алёне стало казаться, что вот-вот обломятся тонкие сучки или пчёлы начнут жалить.

Поднялась Алёна к гудящему рою и замерла — вдруг этот рой возьмёт да и набросится на неё… Потом Алёна вспомнила, что папа говорил: «Если с пчёлами вести себя спокойно, то целый рой на тебя сядет и ничего не сделает». Пчёлы облепили сплошь все листья, ползали по Алёнкиным рукам. Спустила Алёна верёвку, мама привязала роевню. Алёна подняла роевню вверх, начала веничком сметать туда пчёл.

— Главное, матку найди, — тихим голосом советовала мама.

Алёна вглядывалась в массу пчёл и никак не могла увидеть матку, а без неё пчёлы не хотели оставаться в роевне, ползли обратно.

Наконец увидела она большую, чуть ли не вдвое больше рабочей пчелы, матку и крикнула:

— Вот она!

Смела она матку в роевню — и пчёлы сами полезли туда.

— Не спеши, Алёнушка, не спеши, — успокаивала её мама.

Когда Алёна собрала почти весь рой, подошёл папа.

— Молодец, не растерялась! — похвалил он и принял роевню.

Теперь можно слезать. И в этот момент Алёну вдруг ужалила в руку пчела. Больно было, но она не заплакала и не крикнула. Спустилась вниз.

Вытащи жало, — попросила она папу и протянула руку.

Боевое крещение, — засмеялся папа. — И рой сняла, и укусов пчелиных перестала бояться. Быть тебе, Алёнка, пасечницей!

Когда в прохладном месте рой немного успокоился, папа поместил его в новый, заранее приготовленный улей.

Улей гудел. Пчёлы, наверное, обживались, а может, решали: оставаться в этом улье или улетать.

— Если утром начнут работать, значит, приживутся, — сказал папа, — а если тихо будут сидеть, значит, не понравилось жилище, тесно, будут искать новое. Тесных квартир они не любят.

Видимо, новое жилище рою пришлось по вкусу. Наутро пчёлы из этого улья полетели за взятком.

С тех пор, как вылетит рой на пасеке, снимать его обязательно звал папа Алёну.

Она научилась ловко лазить по деревьям и не боялась теперь ни высоты, ни пчелиных укусов.

— У тебя лёгкая рука, — говорил ей папа.