П У Т Н И К

Посвящается президенту Российской Федерации

Владимиру Владимировичу Путину.

На холме деревянный Перун,

Помню, как его резчик ваял,

Из волхвов престарелый колдун,

За работой следил, наставлял.

Во плоти в мир явился Спаситель,

Не придуманный, вечно живой.

Быль и небыль народ – сочинитель

В виде сказок оставил с собой.

Что за диво сумело остаться,

Что за диво потом уж пришло?

Автор сам бы не смог разобраться,

Я же многих знаю давно.

Те и те меня уважают,

Брод покажет всегда водяной,

И Кощей руку мне пожимает,

Охраняет мой дом домовой.

Малахай мой с пером от Жар-птицы,

От Ивана кушак золотой,

Все русалки мне словно сестрицы,

И кикиморы с Бабой-ягой.

Змей Горыныч огнём не пугает,

Царь Гвидон услужить мне готов,

Князем видеть меня он желает,

На одном из своих островов.

И Емеля шапку снимает,

И подвозит на печке домой.

Во гудочек Вавила сыграет,

И уладит все споры с судьбой.

Я мехами торгую в пучине,

Здесь же перлы князьям продаю,

Будто рыба дышу в море синем,

У Садко я купцом состою.

Все поля, что в нашей округе,

С оратаем Микулой вспахал,

Мне соху и не сдвинуть в натуге,

Потому я свистеть помогал.

Нынче видел живую картину,

Всем известный дозор повстречал,

Я Алёше, Илье и Добрыне

«Гой вы еси!» с поклоном сказал.

Путник я, сквозь время шагая,

Всю широкую Русь прошагал,

И нередко соседа не зная,

Всех великих и знатных я знал.

Шёл в атаку под клич Святослава,

И кумиров с Владимиром гнал,

Поединок я зрел Мстислава,

Ярослава книги читал.

Я, под носом несметной охраны,

Для побега коней подобрал,

В темноте из уснувшего стана

С князем Игорем вместе бежал.

Кабанов диких хана Мамая,

Я с Донским с поля боя прогнал.

Вместе с Невским, лёд презирая,

Псов железных мечом разогнал.

Я с Тимуром преследовал хана,

Что, без боя, Москву поджигал.

В трёх походах лев Тамерлана,

Всю шакалью орду растерзал.

Жил с народом, опричников видел,

Но царя самого не встречал,

Он бояр хоть и сильно обидел,

Но державу свою укреплял.

Толмачом послужил Пугачёву,

В войске Разина был есаул,

Видел Пушкина у Гончаровых,

По пути я в тот век заглянул.

Там, в Тарханах, старушка не знала,

Что уж Мишеньку ангел унёс,

Что я тело поэта – гусара,

С господами на стол перенёс.

И Россия во сне пребывала,

И весь мир узнает потом,

Что сегодня титана не стало,

Он застрелен тупым гордецом.

Побывал я и в Ясной поляне,

И в Пенатах пожил – помню всё,

Если прошлое в памяти, с нами,

Значит, мы проживали его.

При Петре кораблей я строитель,

И французов рогатиной гнал,

Не желая снять юнкерский китель,

Возле Зимнего навзничь упал.

Слышен длинный гудок парохода,

Словно вой безутешной вдовы,

Отплывала часть сердца народа,

С горстью дымом пропахшей земли.

Было муторно, слёз не роняли,

Только в горле какой – то комок,

Нам чужбина не дальние дали,

А туман без обратных дорог.

Также мы от России отплыли,

Мы чужая теперь сторона,

Не вчера ли Рейхстаг решетили,

За сожжённые наши дома?

Мой народ я знаю не хуже,

Жизнь готов за него я отдать,

Только, будто земля стала уже,

И до неба рукою достать.

Запою про леса и раздолье,

Да не будет в обиде Восток,

Про то самое, русское поле,

Где я тоже его колосок. Я не русский, но, Русь, тебя знаю,

Я величие вижу твоё,

Ещё ярче оно засияет,

Не от Бога ли слово моё?

И откуда такое смирение

Перед волей Творца обрела?

Одному лишь народу спасение

Пожелай Бог – спас бы тебя!

Есть в тебе что – то очень святое,

И неведомой грусти печать,

Лишь почувствовать можно такое,

Ведь Россию умом не понять!

* * *

Притча о смирении.

Подальше от людей, от грешных глаз,

Святой жил возле моря, свой намаз

Вечерний совершив, как нужно в срок,

Стоял он над стихией одинок.

И вдруг в лучах последних увидал,

Как под обрывом, возле самых скал,

Где человек живой бы опасался,

На волнах череп медленно качался.

Венца творенья, человека кость,

Приплывший по веленью Бога гость!

Святой молитву прочитал над ним,

Протёр лицо и произнёс: «Аминь!».

И стоило ему чуть помолчать,

Слова от плеска начал различать.

Не через слух, душою он познал,

Что полый череп, чей удел оскал,

Без языка, всей сущностью, без слов,

Усердно, неустанно, вновь и вновь

«Альхамдулиллах!» – мерно повторял.

Хвалу творцу вселенной воздавал.

Смешок раздался тихий мудреца,

Узнавшего, кто славит тут Творца.

Теперь за что, понять не может он,

Последнего пристанища лишён,

Без остальных костей, без рук, без ног,

По воле волн плывущий как челнок,

Сей череп Бога восхвалять бы мог?

И в тот же миг нагрянула волна,

Она улов свой утопив до дна,

С размаху о скалу его разбила -

В осколки целый череп превратила!

Святой от страха камнем тут застыл,

А ветер в море щепки уносил…

Никто теперь в них череп не признает,

Никто теперь до судного конца,

За упокой души того пловца,

Священные слова не прочитает.

МИЛОСТИВЫЙ, МИЛОСЕРДНЫЙ.

Посвящается Ахмаду Кадырову.

Он Тот, Кто видит, наблюдает,

Он Тот, Кто властью обладает,

Он Тот, Кто всё, что есть создал,

И знанием своим объял!

Явил за небом землю Он,

И свой священный занял трон.

Он чередует день и ночь,

И власть святую превозмочь

Не могут солнце и луна,

И звёзд бескрайняя страна.

Он гонит тучи над землёй

Для нас наполненных водой.

Творцом под коркою земли

Всё семя, зёрна сочтены,

Но ни одно не прорастёт,

Коль Он веление не шлёт!

Он знает, где зверей стоянки,

И что несут в себе их самки.

Из света дня Он ночь выводит,

Из ночи тёмной день приводит.

Он жизнь в мёртвое вдыхает,

Велит – и каждый умирает.

Он есть всегда, Он не рождён,

Он не родил, превыше Он.

Он, что захочет созидает,

И Богу равных не бывает!

Прекрасны имена Его,

Его живое славит всё!

И если б камень говорил,

Его в слезах бы восхвалил.

Как это редко средь людей,

Что плачут над бедой своей.

Он третий, где сошлися двое,

Четвёртый, где собрались трое.

Он слышит сказанное вслух,

Он знает, что хранит наш дух.

Всё, что на небе и