Отношение к Мишелю Нострадамусу в общественном сознании было и остается двояким. Почти пять веков он пребывает в центре интереса любителей «таинственного» и одновременно на периферии внимания исторической науки. В отличие от таких его современников, как Леонардо да Винчи, Парацельс, Джордано Бруно, также отдавших дань ренессансной мистике, Нострадамус вошел в историю лишь как астролог и автор поэтических пророчеств. Ученые упорно считали его шарлатаном, юродивым, в лучшем случае – курьезной фигурой, не стоящей серьезного разговора.

Однако такой подход идет вразрез с фактами. Вряд ли простой обманщик мог ввести в заблуждение знаменитую «черную королеву» Екатерину Медичи, которую можно заподозрить в чем угодно, но не в наивности. Да и в последующие столетия далеко не всех поклонников Нострадамуса можно было отнести к разряду легковерных простаков. Напомним, что к ним относились Ронсар и Гёте, Виктор Гюго и Гийом Аполлинер. Безусловно, посмертная репутация Нострадамуса была подорвана толкователями-любителями, с упрямой настойчивостью использующими «Пророчества» как повод для высказывания своих политических пристрастий. Эти толкователи, вырывая предсказания из их культурно-исторического контекста, вкладывают в уста Нострадамуса то, что он никогда не имел (и не мог иметь) в виду. Достаточно вспомнить невольное участие французского пророка в пропагандистской дуэли между Третьим рейхом и западными союзниками; обе стороны выпускали массовыми тиражами листовки и памфлеты, в которых сообщалось, что Нострадамус предрек победу именно им.

Однако предсказания Нострадамуса – это прежде всего памятник эпохи. Как бы мы ни относились к самой его личности, к астрологии и натурфилософии, необходимо признать: «Пророчества магистра Мишеля Нострадамуса» с завидным постоянством переиздаются уже более 450 лет. Никаких опросов не проводилось, однако вполне вероятно, что книга французского астролога – самое известное поэтическое произведение всех времен. Во всяком случае, по числу переизданий она оставляет позади Гомера, Вергилия и Овидия, не говоря уже о поздних классических поэтах. Стало быть, как всякий культурный феномен, она заслуживает изучения – как и биография ее создателя.

Первые попытки научно-критического исследования творчества Нострадамуса предпринимались достаточно давно, еще до Французской революции. Главная задача сегодняшнего историка – рассмотрение жизни и трудов предсказателя в контексте европейской политики и культуры XVI века. Отличие от подхода «комментаторов» заключается в том, чтобы прочитать «Пророчества» так, как их могли бы понять современники Нострадамуса, в то время как самозваные толкователи озабочены исключительно поиском в них указаний на Наполеона, Гитлера, Сталина и других политиков, вплоть до Усамы бен Ладена.

Заслуживает внимания тот факт, что прижизненную славу Нострадамусу принесли отнюдь не его «Пророчества», а ежегодные альманахи, которые пользовались огромной популярностью во всей Европе и переводились практически на все основные языки. Как было установлено недавно, издавались они фантастическими тиражами, которым мог бы позавидовать и современный писатель – 40–50 тысяч, при том, что население Франции в середине XVI века едва превышало 20 миллионов человек, из которых грамотными были не более 15 процентов. Популярность Нострадамуса вела к тому, что под его именем выпускались «фальшивые» пророчества, продолжавшие выходить еще много лет после его смерти.

Эта книга предлагает читателю максимально полный и подробный (насколько это позволяют сохранившиеся документы) рассказ о жизни «пророка всех времен». Современному историку крайне важны все свидетельства, прямо и даже косвенно связанные с жизнью и творчеством Мишеля Нострадамуса. Именно этим объясняется обилие цитат в нашем исследовании. Здесь мы следовали принципу Пьера Брендамура, канадского исследователя Нострадамуса, который писал: «Я цитирую обширные отрывки из использованных мною источников, оставляя читателю возможность отбора информации и позволяя ему ощутить особый вкус текстов XVI века… Когда идет речь о Нострадамусе, требуется абсолютная прозрачность; иначе мы рискуем запутать и без того достаточно туманные тексты. Но есть и другое объяснение (кто-то скажет – извинение) этим длинным цитатам. О Нострадамусе в прошлом было рассказано больше анекдотов, чем правды, бытовало больше спекуляций, чем установленных фактов, и даже благонамеренные авторы цитировали источники из вторых и третьих рук. Я проверял оригинальные источники всякий раз, когда только мог, и то, что я находил, часто отличалось от установившейся традиции. Я счел своим долгом цитировать источники in extenso на языке оригинала, чтобы создать солидное основание не только для моих утверждений, но и для будущих исследований».

Вторая часть книги познакомит читателя с пророчествами Нострадамуса, рассмотренными в контексте эпохи их написания. XVI век – один из самых сложных в истории человечества, и решительно невозможно в одной книге подробно рассказать обо всех перипетиях Реформации и войн в Италии, Центральной и Юго-Восточной Европе, о географических открытиях и прогрессе науки. Автор лишь старался воссоздать необходимый для понимания тех или иных катренов исторический и филологический фон – для этого, в частности, в книге приводятся оригинальные тексты четверостиший.

Очарование текстов Нострадамуса не пропадает от того, что некий Гистер, трижды упомянутый им, оказывается не Гитлером, а рекой Дунаем, а предсказание Великой французской революции – заимствованным из средневековых астрологических трактатов. Обилие катренов, где описаны события, уже свершившиеся к моменту написания «Пророчеств магистра Мишеля Нострадамуса», не в силах лишить нас удовольствия от созерцания мистической фантасмагории, развернутой перед потомками высокообразованным и не лишенным наития прорицателем XVI столетия.

Понимание условий, в которых формировалось мировоззрение будущего автора «Пророчеств», необходимо не только для адекватного восприятия его личности, но и для правильного прочтения его труда. Прослеживая путь, которым шел молодой Нострадамус, мы можем получить представление о том, что он хотел высказать в своих сочинениях и какими возможностями для этого обладал.

О первых годах жизни Мишеля де Нотрдама известно немногое. Его ранние годы словно ускользнули от внимания летописцев, оставив лишь случайные следы на страницах официальных документов. Только с 1550-х годов, когда Нотрдам стал Нострадамусом, мы можем уверенно рассуждать о его биографии. В этом нет ничего удивительного – ведь Нострадамус не принадлежал к числу коронованных особ, чья жизнь с рождения фиксировалась на бумаге чуть ли не ежедневно. Пробелы в биографии – явление типичное для той эпохи. Мы мало знаем о молодых годах Франсуа Рабле, Этьена Доле и многих других представителей «republique des lettres» – уникального сообщества образованных людей, эрудитов, гуманистов, придавших эпохе позднего Возрождения во Франции неповторимый колорит и историко-культурную ценность.