Мик Рэд

Увы

Увы

Надо чем-то уравновесить тяжелое и холодное устройство по осуществлению выстрелов в правом кармане, положив что-нибудь тяжелое и сопоставимое по весу, в левый карман драпового бушлата цвета предгрозового полночного неба.

Кроме невесомой, по сравнению с ним пачки сигарет, цвета снега в далеком лесу, не знающем выхлопа и грязи городских улиц, под рукой больше ничего нет.

За пояс. Сзади. Сложно выхватывать резко, зато не мешает явно, но опосредовано мешает свободной ходьбе.

Оставлю в кармане.

Бутылка сопоставима по весу. Полная густого, красного как кровь свежеубитого быка вина, виноградников севера страны, завоевавшей на долгие столетия мой любимый остров, на который я когда-нибудь вернусь навсегда, если не слягу в землю другого государства раньше, смешав свои мягкие мозги эволюционировавшей обезьяны с твердым металлом изделия, выплевываемого тем, что у меня в кармане, но от рук алчущих моей смерти врагов.

Я не спал двое суток и теперь изъясняюсь так же витиевато, как и заплетаются мысли и образы в мозгах все той же эволюционировавшей обезьяны, которая идет на встречу неизвестности с вполне известными персонажами того же вида что и я, но с намерениями гиен. Хотят меня сожрать. Не буквально. Иносказательно. Обещали уничтожить. Прекратив мое существование простым и недвусмысленным способом. Выстрелив в меня картинно, как в кино, подержав нелегкий металлический предмет у моего лба на вытянутой руке проговаривая какие-нибудь пафосные и угрожающие слова, которые приведут логически к финалу, в котором будет сказано, что я не прав.

Увы. Я не ангел. Не нравлюсь. Многим. Сильно.

Но ликвидация это ту мач. Негодяев больше чем я, в мире бесконечное количество. Во мне есть польза. Я нужен этому миру. Я уверен.

Убеждать гиен я в этом не буду. Участвовать в этой пафосной театральной постановке не хочу. Билеты не покупал, в труппе театра не состою.

Ждали. Стояли. Что-то планировали. Я был оригинален в своем появлении, грациозен как животное, которого боится та самая эволюционировавшая обезьяна, которой я являюсь, больше чем чего либо, а при шкуре цвета предгрозового полночного неба способного подкрасться практически незаметно и почти бесшумно, особенно в ночи.

Испортил бушлат. Придется покупать новый. Зашить испорченный выстрелами металлической машинки, работающей безупречно с момента ее изготовления, уже не получится. Они все мертвые. Стрелял из кармана, не вынимая металлический предмет, сеющий смерть из него. В моем досье для ада появились еще несколько записей, гарантирующих мне попадание именно туда. Как-то без пафоса получилось, немного шумно и все. Стреляя, не рассчитал, упали все как-то некрасиво.

Если бы было время я бы разложил их как в кино, получилась бы восхитительная инсталляция в стиле современно уличного искусства. Контепорари арт.

Оставлю как есть. Нет времени. Жаль. Надо идти.

Надеюсь, эта инсталляция из лежащих в темноте тел понравится случайным зрителям и неслучайным сотрудникам различных городских и федеральных служб, которым придется разгадать загадку этого арт объекта и что-то с ним сделать.

Но они ничего не понимают в искусстве.

На такие уличные акции они смотрят иначе.

Увы.

ОКР и ТР

Тревожное расстройство.

Сука.

Еще и это.

А может это проявление ОКР, блин, я не помню. Я не буду опять читать это долбанное говно.

Да, с возрастом болезни прогрессируют и их становится больше, но черт возьми, почему опять что-то новое, я ем таблетки уже больше и чаще, чем еду.

Мать моя китайская женщина, да когда же это закончится то, а?

Никогда и я это знаю, но этот диалог происходит, наверное, с момента, когда я родился, по крайней мере с того момента как я себя помню.

Это не голоса и это не шизофрения, это абсолютно точно и это должен подтвердить психиатр, к которому я никогда за этим не пойду и даже если кто-то спросит меня про голоса, их нет, я это никогда не скажу, я же знаю, что мне сразу запишут в мою больничную карту этот замечательный диагноз и даже не будут выяснять, правду я сказал или нет. Есть голоса — шизофрения, нет голосов, еще есть шанс на что-то более легкое или на «практически здоров». Вижу я этих практически здоров каждый день, от лестничной клетки и лифта, до кабинета своего начальника и лица в телевизоре. Я-то знаю, я сбился со счета от прочитанных мной книг по психологии и психиатрии и от количества дипломов об окончании того или иного образовательного заведения, я по ходу стал коллекционером. Но все это не спасает и не спасало никогда от безумия и я это отлично знаю. Ну кто как не я…

Ну хорошо, выпью еще и то, что ненавижу пить, да вот это самое, которое по рецепту, который хрен получишь просто так, но можно же купить, в этом городе можно купить все что угодно и я купил, покупал раньше и покупаю постоянно. Они мне нужны, не часто, но нужны, стараюсь не пить постоянно.

Это какой-то оксюморон, что психолог сидит на препаратах и страдает целым букетом расстройств.

Но, если честно, то грош цена психологу и тем более психиатру, который не знает что такое быть больным, я их видел множество раз, это как говорящий на хинди пытается разговаривать с китайцем, или это похоже на то, как в пьесу с гениальными драматическими актерами позвали человека из публики, который в театре оказался в первый раз и случайно, можно сколько угодно вытягивать всем коллективом этого непрофессионала, но поверьте, что главную роль… В общем занавес, фиаско, театр закрывается, простите у нас пожар, просим всех вон.

А знаете, что лечит на самом деле? Еще большее безумие. Да-да, то самое безумие, которое выглядывает из-под век человека напротив, и да пациент в полной уверенности что доктор лох и никогда не уделает это нечто, что внутри меня, ой, а доктор-то, блин страшно, санитары, заберите меня.

Психи сразу распознают не больного человека. Своих они чувствуют, видят сразу. Это такой поединок, кто жестче и страшнее, и сильнее, тот победил. Доктор победил, потому что он двинутый совсем и наглухо и просто говорит тебе — иди и потешь там своих сопалатников а мне некогда тут с твоими идиотскими штучками копаться, иди там выделывайся, вот тебе курс таблеток чеши отсюда симулянт.

Я отвлекся от своей мысли, о чем это я говорил…