Кошкин муж

Таня Балер

Пролог

Хотелось грызть зубами стену, сдирая рельеф обоев ногтями, кричать, требуя никогда не останавливаться, и плакать, прося прекратить.

Первые двадцать три года жизни Люба прожила в квартире, где нужно было топать или шаркать ногами, подходя к какому-либо повороту и стучать, прежде чем заглянуть в комнату, чтобы не поймать родных за прелюдией. Случайно наткнуться на секс в доме было невозможно, ведь вся женская половина семьи Кошкиных не сдерживала себя и стонала громко и с чувством.

Потом их жилплощадь расширилась и почти три года она могла спокойно ходить по коридорам, главное было не врываться в закрытые комнаты.

И вот начался второй год её отдельного проживания от любвеобильных родственников в квартире распрекрасного мужа, где всегда тихо и спокойно. Пусть иногда приходит мысль, что такой покой сравним с обстановкой в склепе, но речь сейчас не об этом, а о сексе.

Так вот Люба, прижатая верхней частью тела к стене, а спиной к мужскому торсу, короткими вдохами ловя жизненно необходимый кислород, мучительно прозревала.

До этого момента она не понимала, как можно настолько увлечься процессом, чтобы забыть о том, что через стенку вас слышат дети/родители/сестры/брат. А сейчас, чувствуя, как всё внутри дрожит, и каждая клеточка кричит о скором взрыве, который либо уничтожит её, либо вознесёт до небес, она сомневалась в своей способности отказаться от этого ощущения и выкрутиться из поддерживающих и ласкающих её мужских рук, если бы внезапно их уединение было нарушено.

Дверной звонок, сигнал входящего вызова, безбашенный воробей, пожелавший влететь в закрытое окно, голоса за дверью родственников её или мужчины, что в это мгновение двигается в ней и обжигает горячим дыханием шею, землетрясение или сирена, предупреждающая о начале зомби-апокалипсиса. Девушке казалось, что независимо от происходящего вокруг, её алчная потребность получить максимум порочного удовольствия не позволила бы мозгу пустить импульс и дать команду телу прекратить это сладкое безумие.

Разве что муж, чудесным образом перенесшийся в центр комнаты, заставил бы Любу заглушить в себе зов плоти.

Вот бы Стас удивился!

Если бы всё-таки посмотрел на неё, а не просто поздоровался, пройдя мимо и не отвлекаясь от своих дум.

И что за чушь лезет в голову в ТАКОЙ момент?!

Приветствия

— Доброе! — обернувшись, кивнула Люба мужу. — У нас сегодня овсянка с бананами и грецким орехом.

— Доброе утро! — пройдя совсем рядом и вскользь соприкоснувшись с ней предплечьями, ответил он и выдвинул полку со столовыми приборами, взяв на себя часть забот по подаче завтрака.

Для себя он достал обычную чайную ложку, а для жены десертную из фарфора украшенного гжелью, которую она купила на его глазах во время недельного послесвадебного отпуска в Карелии.

Стас сам решил, что она станет любимой ложкой девушки, та поначалу подыграла ему, а потом и впрямь привыкла, есть ею каши и йогурты.

Следующие десять минут прошли в молчании, и только опустошив свою тарелку, муж поблагодарил за завтрак, встал, вымыл за собой посуду и пошёл заканчивать свои сборы, чтобы ещё через пять минут уже из коридора проинформировать Любу.

— Я ушёл. Хорошего дня!

Идеальные сожители, не правда ли?

Любовь выходила из дома через двадцать минут, проезжала на автобусе две остановки, перебегала четырёхполосную трассу, спускалась со склона по протоптанной тропинке и оказывалась на своём рабочем месте в отделе кадров ровно без пяти минут девять.

Там она приветливо здоровалась с коллегами и была вежливо отстранённой с управляющим Тимуром Андреевичем, чтобы никто не догадался, что на место её взяли по блату.

В обед Люба посещала расположенную в ста метрах столовую, в которой в основном кормились только сотрудники транспортной логистики и автомеханики и мастера из крупной станции технического обслуживания, находящейся через дорогу. В столовке она здоровалась со всеми и желала приятного аппетита, входя в помещение, и отдельно кивала тем, кто ей отвечал.

Если в целом местный контингент был преимущественно мужским, то в эти сорок минут обеденного перерыва соотношение женщин и мужчин было примерно одинаковым, поэтому светловолосая и совершенно обычная кадровичка никакого ажиотажа своей девичьей прелестью не вызывала.

— Здравствуйте, Любовь Алексеевна!

— Здравствуй, Любава! Как жизнь молодая?

Единственный человек, всегда готовый не только поздороваться, но и поболтать с девушкой не сидел за столом, обедая, а стоял за окошком, куда приносились подносы с грязной посудой. Этим человеком была её пятидесятипятилетняя тёзка, которой она полгода назад рассказала, что в столовой вывесили объявление о вакансии, и почти за руку привела устраиваться сюда на работу, чтобы та не заплутала.

— Старею потихоньку. А вы как? Вчера выходной был?

— Был, мы с Наденькой вареников с жареной картошкой налепили и сладких с вишней.

— А в вареники картошку жарят? — удивилась Люба.

— В вареники всё что угодно кладут, главное чтоб вкусно было. Мы с тестом переборщили, чтоб не выкидывать всю морозилку ими заполнили. Твоим родителям передадим, обязательно зайди в гости попробовать, — что называется, от чистого сердца дала наставление женщина.

После обеда Люба возвращалась в кабинет и продолжала работать до пяти, максимум половины шестого, а потом спокойно уходила.

Но сегодня дома она оказалась чуть раньше обычного, потому что за её коллегой заехал муж, и та вызвалась её подвести, похвалившись, что мужу всегда удаётся проскочить пробки.

И ведь не обманула!

А поднявшись в квартиру, Люба сунула ключ в замочную скважину, по опыту зная о возвращении Стаса как минимум на полтора часа позже неё, и обнаружила, что забыла закрыть дверь.

Неприятно, но не смертельно?

Именно так Люба подумала и, входя в квартиру, порадовалась, что живут они только вдвоём, и никто не узнает о её неосторожности и рассеянности.

А потом она услышала хорошо известные ей с детства звуки удовольствия. Доносились они из комнаты мужа и, естественно, как и любая другая жена на её месте, Люба пошла на звук, не заботясь о том, услышит совокупляющаяся парочка её приближение или нет.

Долго всматриваться и запоминать увиденную сцену страсти она не стала, передёрнувшись, резко отвернулась и уже спиной к присутствующим проговорила:

— Здравствуй, Наденька!

Наденька и Стасик

— Л-л-люба? — раздался визгливый вопрос, за которым последовал звук падения.

А это уже интересно. Кто и откуда упал, если Надя стояла на коленях и опиралась на ладони, пока её партнёр, прижимаясь к ней сзади… ну,