Кто умирает богатым, умирает в бесчестье.

Дейл Карнеги

Пьеру-Александру;

Николя, Алексису, Лорану и Матье,

за терпение, которое они проявили, и несколько футбольных матчей, которыми они пожертвовали ради редактирования нашей книги.

Перед тем как нажать на клавишу Enter, Оуэн Макреш вспомнил о своем брате Кариме, который погиб 11 сентября 2001 г. при атаке одной из башен Всемирного торгового центра. Наконец шесть лет спустя, день в день, настал тот час, когда Оуэн тоже станет героем, как его брат.

Оуэн повернулся к Дмитрию с застывшей улыбкой, больше похожей на оскал.

…Сегодня утром эти двое прибыли в Таллин самолетом из Джакарты, который совершил промежуточную посадку в Москве. До центра города добрались на автобусе, а потом пешком до бара, расположенного в старой части города. Организация обеспечила их поддельными паспортами и магнитной картой, поэтому они беспрепятственно прошли в NoKu, вход в который был открыт только завсегдатаям. NoKu означало «молодежная культура», или «пенис», – на эстонском арго.

– Ты не знаешь, когда приезжают остальные? – спросил Дмитрий.

– Плевать, – буркнул Оуэн. – По мне, так тебя уже много.

В баре было немноголюдно. Это и понятно – вторник, вторая половина дня. Несколько русских, прислонившись к стойке бара, потягивали Saku, местное пиво. Музыка – прибалтийский рок – заглушала разговоры. В глубине зала в нескольких кабинках стояли компьютеры последней модели, их плоские экраны призывно мерцали. Все подключены к Интернету. Отсюда можно соединиться с любым уголком мира, и очень быстро.

Оуэн посмотрел на часы – 17.43. Он сделал Дмитрию знак, чтобы тот шел за ним к компьютерам. В соседней кабинке какой-то подросток, скорее всего русский, судя по словам, которые он набирал большими буквами, скачивал порнокартинки и вставлял их в рекламный ролик фильма Джорджа Лукаса. Рядом с ним сидела молодая женщина (бритые волосы, кожаная куртка) и составляла страницу какого-то сайта.

Оуэн присмотрелся и прочел название: American Expresss, с тремя s. Прием – phishing – был известен компьютерным пиратам уже лет восемь или девять, но срабатывает до сих пор. Суть в том, чтобы создать сайт, идентичный сайту какого-нибудь крупного предприятия. Идентичный полностью, кроме какой-нибудь мелочи, например одной буквы. Рассеянные юзеры, считая, что находятся на сайте своего банка, указывают свои данные и пароль…

Оуэн отлично знал все приемы подобного мошенничества, но сегодня они вызывали у него презрение. В это он больше не играет. Ровно через сто восемьдесят секунд он совершит операцию совершенно другого масштаба.

Лицо Оуэна было совершенно спокойным, движения точны и выверены. Цель воплотить свой план в жизнь вселяла в него уверенность, вдохновляла. Он, маленький, презренный, жалкий, всегда остававшийся в тени своего брата, через несколько секунд войдет в Историю.

Оуэн представил себе ту волну шока, которую вызовет его поступок. Ее полноту и силу. Но никто, даже он, не мог пока оценить возможные последствия. Внезапно перед его глазами возник образ Карима. Прошло уже шесть лет, как брат сгорел в «Боинге-747».

Эту картину Оуэн прокручивал мысленно уже сотни раз. Карим тогда погиб, как и все пассажиры. Возможно, он даже улыбался… Потому что, в отличие от всех этих поганых псов, не боялся. Он действительно знал предназначение самолета еще до того, как поднялся на борт. И в момент столкновения Карим находился в пилотской кабине, на месте командира экипажа, которому перерезал горло десять минут назад.

Оуэн закрыл глаза и сосредоточился, чтобы лучше расслышать щелчок от нажатия компьютерной мыши, которое он сейчас сделает. Подошедший к нему Дмитрий услышал:

– Еще десять секунд, брат, и мир будет принадлежать нам.

Эмма Шеннон поставила чемодан Lancel перед дверью номера 17 отеля «Оверлорд».[1]Достала из кармана магнитную карточку, вставила ее в замок и подождала щелчка. Она любила этот тайный знак, который открывал перед ней дверь в привычный мир: гостиничный номер.

Но на этот раз огонек на замке упрямо оставался красным. Эмма сделала еще одну попытку. Безрезультатно. Работник отеля, обслуживающий этаж, подошел и заметил раздражение на ее лице.

– Не срабатывает карточка, мадам?

– Как вы догадливы…

– У нас проблемы с программой. Видимо, не срабатывает центральный сервер. Давайте я наберу код.

Эмма толкнула дверь номера. Она устала, раздражена, и даже обходительность служащего ничего не изменила. Когда Эмма устраивалась в отеле, особенно после долгого перелета, она не выносила помех. Вынужденная часто жить в отелях, одинаковых по сути своей, она выработала собственные приметы, ориентиры, которые помогали ей обрести видимость душевного спокойствия. Эмма поставила чемодан на кровать и открыла его. Затем раздвинула тяжелые шторы, чтобы оценить вид из окна номера. Как на прошлой неделе, в Барселоне, или на Кубе, месяцем раньше, ей повезло: окна номера 17 выходили на море. Были видны молы порта и бетонные кессоны, которые – Эмма это знала – были затоплены американцами 6 июня 1944 года.[2]

Эмма с восторгом смотрела на длинную полосу пены, которая, казалось, окаймляла небо. Ее взгляд задержался на белых облаках, таявших вдали на бирюзовом фоне. В конце лета Ла-Манш был прекрасен.

«Везет же французам, – подумала Эмма, настроение которой немного улучшилось от созерцания такой красоты. – У них есть пальмы и Альпы, теплые и холодные моря, и все это на территории меньше Калифорнии! И они еще вечно недовольны!»

Номер был светлый, просторный, цветовое решение – в желтых и красных тонах, напоминающих о домиках Прованса и крышах на картинах Ван Гога, любимого художника ее матери.

Эмма увидела на стене напротив кровати плоский телевизор. Она взяла пульт дистанционного управления и начала переключать каналы, пока не нашла CNN. В какой бы точке мира она ни оказалась, ей неизменно нравилось слышать лозунг этого канала: This is CNN, be the first to know! – «Вы смотрите CNN, узнайте обо всем первыми!» Вообще-то, если кто узнавал мировые новости первым, так это она. Сообщения приходили ей на мобильный. Так что Эмма слушала CNN не ради последних новостей, а совсем по другой причине. В Бангкоке, Абу Даби, Токио или, как сегодня, на берегу Ла Манша, – куда бы ни приводили ее дела, она – цветок без корней – слышала на этом телеканале голос родины. Эмма долго пыталась преодолеть эту странную зависимость, но потом заметила, что множество коллег самых разных национальностей тоже страдали от чего-то подобного. Например, приезжавшие в США французы не успокаивались, пока не находили «бистро», в котором подают «настоящий» кофе…