должно быть секретов.

– Это не обычный секрет, Уильям.

– Я знаю. Но сделать это нужно, ибо время идет. Она мечтает о детях, и я не могу дать их ей. Я не могу больше ждать. Она начинает винить себя за то, что не забеременела, и настаивает на посещении врача. Через несколько лет она поймет, что из нас двоих стареет лишь она, – его голос сорвался. – Рано или поздно правда все равно откроется. Лучше ей узнать все от меня.

– Почему ты так уверен, что не сможешь дать ей детей? Среди вашего вида уже бывало такое.

Уильям покачал головой.

– Только дети Лилит были способны к зачатию, а их род прервался столетия назад. Предполагается, что последний необращенный вампир родился тысячу лет назад. Я же просто обращенный человек. И не могу жить в ожидании чуда.

Даниэль выругался себе под нос.

– Ты-то как раз должен верить в чудеса больше остальных. Кто тогда ты, по-твоему? Уильям, ты не боишься солнечного света, ведь так?

Уильям, лишенный аргументов, избегал взгляда Даниэля. Он был единственным вампиром, который мог жить под солнечными лучами, не загораясь пламенем, и никто не знал почему.

– Даже если бы это было так, я не знаю, захотел бы я дать жизнь ребенку, приговорив его к существованию в темноте, лишенному возможности увидеть голубизну моря или неба.

– Он мог бы унаследовать твой дар, – предположил Даниэль.

– Дар? – презрительно повторил Уильям.

Для него это было скорее бремя, нежели дар. Слишком много ожиданий для человека, понятия не имевшего, почему он такой, какой есть на самом деле.

Они шли бок о бок, пробираясь сквозь деревья. Небо снова затянуло облаками и мелкие белые хлопья закружились вокруг, ложась на землю у их ног.

Даниэль шагнул вперед и скрылся в зарослях. Когда он вышел одетый, Уильям сидел на бревне с веточкой в руках и царапал ею что-то на земле. Даниэль присел рядом с ним и увидел узор на грязном снегу. В нем угадывались черты жены его друга.

– Ты знаешь, что показывать людям нашу подлинную природу запрещено… – начал говорить он, – но однажды ты спас мне жизнь, и я с моей семьей у тебя в долгу. Если ты действительно хочешь это сделать, я поговорю с братом. Уверен, он даст тебе благословение.

Уильям поднял глаза и встретился взглядом с Даниэлем.

– Не обижайся, но мне не нужно благословение твоего брата, чтобы разорвать пакт. Это мое право.

– Я знаю, но ты на территории волков, и, если не хочешь, чтобы между кланами возникло недопонимание, ты проявишь уважение и попросишь разрешения, – сказал Даниэль тоном, не терпящим возражений.

– Но если он откажет мне в просьбе, я…

– Поверь мне, он так не поступит, он справедливый человек.

– Хорошо, я поговорю с ним. Я любил Амелию еще до того, как стал вампиром, и она единственное, что помогает мне мириться с моей природой. Так что, чтобы у нас с ней было будущее, она должна знать, кто я такой. Я уверен – она поймет, – сказал Уильям с толикой неуверенности.

– Надеюсь, ты прав, – пробормотал Даниэль.

Снега стало еще больше, подул холодный ветер. Они шли быстрым шагом под глухое потрескивание льда под ногами и вскоре вышли из густого леса к дому, купленному Уильямом в живописном месте, с видом на океан. Еще одна прихоть Амелии, в которой он не мог отказать ей.

Они миновали последние деревья и вышли на равнину, простирающуюся до самых скал. Здесь снег сменился сильным дождем и небо на горизонте начало светлеть.

Ветер дул все сильнее и сильнее, принося запах селитры, наполнивший легкие.

Вдали показался дом.

Уильям ускорил шаг. Встреча с Даниэлем затянулась, и он не хотел, чтобы Амелия волновалась. Внезапно оборотень остановился. Он поднял голову и понюхал воздух. Ноздри двигались, пытаясь уловить запахи, приносимые ветром. Он изогнулся всем телом и издал низкий угрюмый рык.

По телу Уильяма пробежала дрожь от дурного предчувствия.

– Что происходит?

– Ты чувствуешь это? – ответил Даниэль, посмотрев на Уильяма. Его глаза приобрели темно-желтый оттенок. – Вампиры.

Амелия вошла в гостиную с дымящимся котелком в руках. За ней шел мужчина с длинными волосами, собранными в хвост, и азиатскими чертами лица, которое, казалось, было вылеплено из мрамора. В руках он держал поднос с маленькими фарфоровыми чашками и тарелкой с печеньем.

– Спасибо, можете положить на стол, – обратилась к нему Амелия, – но не стоило утруждать себя. Это женское дело.

Мужчина поставил поднос на деревянный стол и с угрюмым выражением лица удалился в угол комнаты.

– О, не волнуйся, моя дорогая, для него это истинное удовольствие! Не так ли, Шон? – в разговор вмешался еще один мужчина. Тот, что стоял в углу, кивнул, изогнув губы в улыбке, которая больше была похожа на гримасу. – Прошу прощения, он не чувствует себя в своей тарелке в непогоду. Это что, печенье?

Обладатель снисходительного голоса сидел, расположившись в кресле перед камином. Широкая спинка кресла скрывала его фигуру. Лишь рука, элегантно лежащая на подлокотнике, говорила о его присутствии. Ему было не больше тридцати лет. Волосы, светлые как у альбиноса и разделенные с правой стороны на пробор, были аккуратно уложены. На нем был черный костюм, сильно контрастировавший с белизной кожи.

– Это… яблочное печенье, – пробормотала Амелия.

Взгляд мужчины ошеломил ее.

– Вы не только очаровательная и красивая женщина, но и великолепно готовите. Вашему супругу можно позавидовать.

Амелия опустила голову, чтобы скрыть румянец.

Мужчина подошел к столу и взял тарелку с печеньем. Он держал ее несколько секунд, водя пальцем из стороны в сторону, словно не мог определиться, какое печенье из тех, что лежали на тарелке, ему выбрать. Затем поставил тарелку, так и не притронувшись к печенью, и поднял взгляд на Амелию.

– Моя дорогая, не стой там, подойди ближе!

Он подошел к ней, взял ее за руку и подвел к сиденью, с которого поднялся несколько секунд назад, ласковым жестом побуждая ее сесть. Он оперся локтем о камин и принялся пристально разглядывать ее.

Амелии стало не по себе. Он был вежлив, хорош собой и вел себя с ней в высшей степени по-джентльменски. Однако в нем было что-то такое, что не давало женщине расслабиться, как будто под маской галантности скрывалось нечто менее приятное.

– Что ж, сэр… Простите, я забыла ваше имя.

– Можете называть меня Эндрю.

– Эндрю, – повторила она, стараясь, чтобы ее голос звучал естественно, – значит, вы… знакомы с моим мужем?

– Я не знаком с ним лично, – признался он с ухмылкой, – но его репутация успешного предпринимателя идет впереди