на стене пропавшего капитана первого ранга был такой же настоящей корабельной рындой, как его собрат в офисе «Кайроса» – знаменитым Царь-колоколом.

В голове Ивана впервые промелькнула мысль: действительно ли Новиков, который проживал в доме Ермолаевых, тот самый героический офицер, информацию о котором вычитал в интернете Лебедев. Мысль эта нашла свое подкрепление, когда Иван подошел к столу. Абсолютную чистоту его шероховатой, первобытно-дикой поверхности нарушал всего один предмет – подзорная труба под стать рынде. Из блестящей латуни, корпус из красного дерева – впрочем, чересчур красного, неестественного. Не иначе китайцы постарались. Они же зачем-то украсили дерево разноцветными стразами, что больше подошло бы гламурной дамочке, нежели бывшему боевому офицеру.

Настырный солнечный луч прорвался сквозь низко висящие облака, камешки на трубе заискрились, заиграли всеми цветами радуги. Следом за первым лучом-разведчиком в образовавшуюся в небе брешь, суетясь и расталкивая друг дружку локтями, хлынули его собратья. Комнату тут же затопило солнцем, теплом и чем-то почти космическим – имени этому Рыбак не знал, но ощущал всем своим уже перестроившимся на зимнее время организмом. Это ощущение делало историю о человеке, меньше недели назад затерявшемся в снегах, фантастической, если не сказать бредовой, липовой, как колокольчик-рында и ненастоящая труба. А сам Новиков из защитника отечества превратился в какого-то капитана Флинта.

Иван подошел к шкафу и вздрогнул от неожиданного Асиного возгласа:

– Ваня! Смотри!

Она стояла у окна и рассматривала в гламурную трубу окрестности.

Иван подошел, и Ася без слов протянула ему китайский сувенир. Рыбак приложил окуляр к глазу и… И оказался среди виноградников. Не такое уж привлекательное зрелище – виноградный куст зимой. Особенно старый. Сухой, черный, скрюченный, почему-то он вызывал у Ивана ассоциации с зомби-апокалипсисом. Да уж! Опереточная подзорная труба была оснащена высококлассной оптикой. Интересно, зачем? Что или кого Новиков высматривал? Не для этого ли он напросился в дом к Ермолаевым? Не это ли стало причиной его бесследного исчезновения?

Осторожно положив трубу на место, Рыбак прошел к шкафу, распахнул двери, и все его сомнения насчет персоны обитателя комнаты развеялись, словно ночной кошмар с первым криком петуха. На плечиках висел парадно-выходной офицерский мундир с нагрудными знаками, планками медалей и ордена Красной Звезды. Нашлись и сами награды – в выдвижном ящике лежали аккуратные коробочки, хранящие свидетельства героизма и доблести хозяина мундира. Рядом находился офицерский кортик в ножнах – костяная рукоятка с позолоченным навершием, украшенным гербом Советского Союза и гравировками якорей, перевитых канатами. Позолота была не яркой, а слегка потускневшей, и оттого, несмотря на обилие золота, кортик, в отличие от подзорной трубы и рынды, был самым что ни на есть настоящим, лаконичным и грозным. Иван нажал на кнопку замка, и блеснула сталь обоюдоострого клинка.

– Сим гадом завести часы…[7], – восхищенно пробормотала за спиной Рыбака Ася. Он хотел было спросить, что за гад такой и часы, но тут входная дверь с шумом распахнулась, и холодный воздух пробежался по комнате.

Иван обернулся. На пороге, кутаясь в накидки из меха неизвестного науке зверя, стояли две женщины.

– Здравствуйте! – сказала одна из них, делая шаг вперед и протягивая Ивану руку. – Насколько я понимаю, вы – сыщики, которые приехали искать Кэпа.

Она скинула с головы капюшон накидки, и совершенно седые прямые волосы рассыпались по плечам. Ей было лет шестьдесят, длинное, в пол, платье темно-синего цвета с кожаным коричневым поясом делало ее похожей на постаревшую хиппи.

– Кэпа? – переспросил Иван, пожимая неожиданно сильную, можно даже сказать, агрессивную руку.

– Ну да, – подтвердила женщина, – Кэпа. Сергея Егоровича. Вот только не могу понять, зачем искать того, кто, может быть, не хочет, чтобы его нашли.

– Почему вы считаете, что Новиков не хочет, чтобы его нашли? – быстро спросил Иван.

– Да вы присаживайтесь, – женщина указала на кресло у стола. – В ногах правды нет. И девушке тоже стоит присесть. Да и нам не помешает. Садись, Варя!

Обе гостьи, не снимая обувки, прошлепали к кровати и, сбросив меховые накидки, уселись на идеально ровное покрывало.

Варя, подумал Иван, усаживаясь в кресло, вероятно, бабушка известной писательницы, Варвара Мельникова. Уютная, теплая, неторопливая, в отличие от воинственного вида подруги, она была олицетворением классической бабушки – седая гулька на затылке, очки в коричневой оправе, розовая кофта ручной вязки. А обладательница агрессивного рукопожатия – очевидно, ясновидящая Ариадна Марс. Сейчас как пить дать начнет демонстрировать свои способности.

Ясновидящая, очевидно, прочитала его мысли.

– А ты чего стоишь? – спросила она у Аси и приглашающе похлопала по покрывалу рядом с собой. – Тебе надо отдохнуть, а то вид немного бледный. Разве доктор не говорил, что надо себя беречь?

– Вы считаете, что я больна? – Асины глаза наполнились тревогой, и Рыбак уже было собрался заставить излишне говорливую женщину сменить тему, но она его опередила:

– Нет, конечно! Беременность – это не болезнь.

Ася смущенно посмотрела на свой все еще плоский живот, надежно скрытый объемным свитером.

– Но как? Откуда?

– Думаешь, разменяв девятый десяток, я не в состоянии отличить беременную женщину от небеременной?

– Девятый десяток? – Удивление Рыбака было абсолютно искренним. – Вы хотели сказать – шестой?

– Я сказала ровным счетом то, что хотела, – не повелась на лесть Ариадна Марс. – Это Крым, детка, местный климат невероятно омолаживает. А вам, молодой человек, должно быть стыдно.

– Стыдно? – переспросил Иван, поймав себя на том, что ясновидящая каким-то образом заставляет его повторять свои собственные слова, чувствуя себя при этом полным дураком.

– Ребеночек-то ваш, – пояснила Ариадна. – А колец нет. Нету колец-то.

Она продемонстрировала правую руку с внушительным перстнем на безымянном пальце. Огромный темно-зеленый камень в массивной серебряной оправе – таким при необходимости можно воспользоваться в целях самообороны.

Рыбак заметил, как Ася смущенно спрятала руку в карман джинсов.

Да что за напасть! С минуты на минуту могут заявиться родственники пропавшего Новикова, а он тут пытается разводить политесы с полубезумной старухой, которая строит из себя ясновидящую. Иван машинально открыл верхний ящик стола. Тот был абсолютно пуст, если не считать компьютерной мыши. Он вспомнил о поручении Лебедева.

– Подскажите, пожалуйста, у Новикова был компьютер?

– Нет, – поспешно ответила Мельникова.

– Да! – одновременно с ней выпалила Марс.

– Не было у него компьютера, – чеканя каждое слово, сказала бабушка писательницы.

– А! Точно! – Марс махнула рукой, чуть не врезав при этом перстнем по переносице Мельниковой. – Это был не компьютер, а этот… как его… Ноутбук!

– Да нет же, Ада! Ты путаешь! – с мученическим выражением лица простонала Мельникова.

– Да? Думаешь? – Ариадна помолчала немного. – Все может быть. Я ужасно путаюсь в этих современных гаджетах. Компьютер… ноутбук… тостер… Точно! У него был тостер! Да, Варя? Тостер?

– Тостер – это прибор для поджаривания хлеба, – возразила Мельникова.

– Точно! Для хлеба! Очень, скажу вам, вредная вещь! Помню, мне один благодарный клиент подарил эту штуковину – тостер. Так что вы думаете? – Взгляд светло-серых глаз уперся в Рыбака, и он невольно пожал плечами, давая тем самым втянуть себя в эту малоинформативную перепалку. – Каким-то образом этот гад… то есть гаджет заставил меня есть хлеба в два, а то и в три раза больше, чем обычно. Результаты налицо! То есть на противоположное ему место. Счастье, что тостер долго не протянул, сломался через месяц, и все вернулось на круги своя. Кэп наш, Сергей Егорович, мужчина статный, стройный, а поэтому с уверенностью могу сказать, что тостера у него не было. А вы с какой целью интересуетесь, был у него тостер или нет?

– Вы меня извините, – твердым тоном заявил Иван, – мне очень нужно с вами поговорить, но можно это сделать позднее? Сейчас я бы хотел остаться вдвоем с моей напарницей. Это возможно?

Варвара Мельникова тут же встала и, кутаясь в накидку, пошла к дверям.

У ясновидящей Ариадны Марс, очевидно, дух противоречия был куда сильнее, чем у бабушки известной писательницы, поэтому она искала предлог, чтобы остаться.

– Мне кажется, я могла бы вам помочь, – заявила она интригующим тоном. Но Рыбак не повелся.

– Разумеется, можете. И даже очень. Только позже. Просто я боюсь опоздать на обед, а кушать очень хочется. Особенно моей напарнице.

Последний аргумент, очевидно, показался Ариадне достаточно весомым. Она кивнула и, стянув на груди накидку, направилась к выходу. В дверях она остановилась и сказала, обращаясь к Асе:

– А ты, деточка, обязательно попробуй лекарство Матильды. Уверена, все твои проблемы и тревоги как рукой снимет.

Хлопнула дверь, и Рыбак с облегчением выдохнул.