Из приёмной донёсся стон отважного маленького человека и приглушённый лязг суставов подоспевшего Прокси.

— Занятное устройство, весьма занятное, — протянул старательно лысеющий молодой человек в интеллигентных круглых очках, — говорите, необходимо определить режим электрического питания?

Он ещё раз обошёл кругом занятное устройство, отдалённо напоминавшее костлявого человека, собранного из металла и вроде бы разноцветного эбонита.

Занятное устройство дружелюбно поморгало фоторецепторами.

Конечно, Пётр Сергеевич Жданов, к тому времени уже признанный специалист в области электричества, был знаком с пьесой «Россумские универсальные роботы» чехословацкого писателя Карела Чапека. У них в институте эта работа вызвала жаркие дискуссии — как в преподавательской среде, так и меж студентов. Такое время — всем интересно всё. Роботы — ещё как интересны.

Жданов был на самом взлёте своей блестящей карьеры. В прошлом году он защитил диссертацию на соискание учёной степени кандидата технических наук, в этом, 1941-м, докторская степень была присуждена ему — редчайший случай — без защиты, по совокупности достижений.

При этом назвать его карьеристом не повернулся бы язык у самого недоброжелательного из недоброжелателей: с достижениями всё было действительно весьма и весьма. Жданов работал в ВЭИ, параллельно преподавал в Московском энергетическом, был утверждён в звании профессора по специальности «Передача и распределение электрической энергии». Его труды по теории устойчивости электрических систем на долгие десятилетия определили такое симпатичное лицо советской энергетики. Студенты любили, коллеги уважали… НКВД, как выяснилось, нуждался.

Пётр Сергеевич, конечно, не испугался, когда поздно вечером за ним прикатили аж две служебные машины — кто же в Советской стране станет бояться НКВД, — но некоторое волнение, знаете ли, испытал: сложно не волноваться, когда тебя везут в Кремль, заставляют дать подписку о неразглашении и после краткого инструктажа под белы манжеты тащат на второй этаж где в особо огороженном закутке стоит, знаете ли, робот. И не просто робот, а он ещё свободно двигается, довольно бодро разговаривает по-русски, умеет рисовать, и его замечательные окуляры так похожи на твои собственные круглые очки.

Выяснилось, что этот робот по имени Прокси нуждается в электропитании. Розеток в Кремле было, конечно, в достатке, но, согласитесь, не всякая же розетка подойдёт роботу. В СССР того времени номинальное напряжение распределительной сети составляло 127 Вольт частотой 50 Герц — а вдруг у робота 24 Вольта на 400 Герц, как на морских судах? Сгорит ведь ценный говорящий прибор.

— Вы сумеете разобраться? — прямо спросил его крепкий, кажется, генерал госбезопасности, неотрывно присутствовавший с первого момента работы. — Прибор инопланетного происхождения, чрезвычайно дорогой и чрезвычайно важный для страны.

Пётр Сергеевич не обиделся. Он уже чувствовал — он всегда чувствовал — задачу, а никаких, сколь угодно сложных задач отродясь не боялся.

— Справлюсь, товарищ, кажется, генерал.

Кажется генерал чуть поморщился.

— Электротехника — это ведь, в сущности, очень просто, — безмятежно продолжал профессор. — Всё, что требуется в общем случае, это рассчитать баланс токов. Ну, как и куда они текут, фазы, величины, знаете ли.

— И куда они текут? — подозрительно спросил генерал.

— Да, в сущности, куда угодно, но только по проводникам, по диэлектрикам не текут. А величину тока в каждом проводнике определяет первое правило Кирхгофа, был такой учёный.

— Немец?

— Да, но давно.

— Тогда ладно, — успокоился генерал, — и что же Кирхгоф?

— А первое правило Кирхгофа гласит, что сумма токов в узле — это где проводники соединяются — равна нулю. В сущности, всё просто: сколько электроэнергии в узел пришло, столько и должно вытечь, понимаете?

— Несложно. Две силы соединяются — и вместе вдвое сильней.

— Именно! А студенты многие, представьте, не могут усвоить.

— Студенты, — хмыкнул генерал, хрустя костяшками пальцев, — в армию всех, дармоедов. Значит, товарищ Жданов, вы приступайте к общению, этот робот примерно владеет русским в объёме курса Главсоцвоса.

К сожалению, робот Прокси изучал русский язык по радиопередачам, а по радио, знаете ли, довольно редко рассказывают о соотношении систем физических единиц, принятых в разных галактиках. Телевизионные передачи со звуком, регулярно выдаваемые в московский эфир на средних волнах аж с октября 1931 года, тоже помогали слабо. Оставалось, знаете ли, графическое представление электрических параметров.

Прокси увлечённо рисовал на листочке бумаги синусоиды, меандры и круговые диаграммы. Жданов увлечённо переспрашивал, прикидывая схему переходного устройства. Разумные формы жизни нашли друг друга.

Через пару часов основные технические вопросы были решены, коллеги перешли к вопросам философским.

— Да, люди глупы, — со вздохом говорил Жданов, перепроверяя расчёты. — Если бы человечество тратило время на действительно полезные вещи, мы тоже давно бы покорили звёзды.

Надо было спешить: Жданову уже намекнули, что сам товарищ Сталин сейчас не спит, ожидает результатов его изысканий.

Пётр Сергеевич снял очки, протёр носовым платком. Снова надел. Посмотрел на часы. Было 3 часа 34 минуты утра 22 июня 1941 года.

Так вот и вышло, что начало войны Иосиф Виссарионович Сталин встретил в своём рабочем кабинете, на втором этаже бывшего Сенатского дворца.

— Час назад Владыка Сталин известил меня о начале боевых действий. От лица Империи я заключил союз с Державой СССР. Империя будет верна союзническому долгу.

— Корабль серьёзно повреждён, мой Лорд. Мы не можем…

— «Палачу» не придётся вести войну в пространстве, капитан. У противодействующих сторон нет ни спутниковой группировки, ни эффективных зенитных сил.

Капитан Игнази пытался понять намерения Вейдера.

— Мой Лорд, у нас практически нет боеготовой палубной техники, а в десантных легионах осталось менее трёх тысяч бойцов.

— Пусть вас это не беспокоит, капитан Ингази. Подготовьте «Палач» к коррекции положения. Мы проведём орбитальную бомбардировку.

Подождав, пока за по-прежнему недоумевающим Таусом закроется дверь, Старкиллер в очередной раз тихо произнёс:

— Меч, господин. Он забрал мой световой меч.

В несколько быстрых шагов Вейдер приблизился к ученику. Лязгнул металл, низко загудел энергетический контур. Раскалённое лезвие светового меча почти коснулось лица Старкиллера.

Юноша упал на колени.

— Ты подвёл меня. Световой меч — это твоя жизнь, — глухо проговорил Вейдер. — Ты вернёшь его себе.