в области сексуальной морали приводила к формированию неврозов, которых во многих случаях можно было бы избежать при более терпимом отношении. (Политические и образовательные реформы – феномены параллельные.) Однако Фрейд никогда не был радикальным критиком капиталистического общества. Он никогда не подвергал сомнению его социоэкономические основы, не критиковал его идеологию – за исключением той, где речь шла о сексуальности.

Что же касается концепции человека, важно в первую очередь отметить, что Фрейд, взгляды которого основывались на гуманизме и просвещении, начинал с допущения существования человека как такового – универсального человека, не только того, кто проявляет себя в различных культурах, но кого-то, о чьей структуре могут быть сделаны закономерные эмпирические заключения. Фрейд, как и Спиноза до него, создал «модель человеческой природы», основываясь на которой можно объяснить и понять не только неврозы, но все фундаментальные аспекты, возможности и потребности человека.

Какова же эта фрейдовская модель?

Фрейд рассматривал человека как закрытую систему, которой движут две силы: инстинкт самосохранения и сексуальные влечения. Последние коренятся в биохимических процессах, имеющих фазовый паттерн. В первой фазе возрастают напряжение и неудовольствие; во второй накопившееся напряжение разряжается и при этом создается то, что субъективно ощущается как «удовольствие». Человек прежде всего изолированное существо, первоочередной интерес которого – оптимальное удовлетворение как Эго, так и либидозного интереса. Фрейдовский человек – «человек-машина», движимый и мотивированный физиологией. Однако имеет место и второй аспект: человек – социальное существо, поскольку нуждается в других людях для удовлетворения как своих либидозных побуждений, так и ради самосохранения. Младенец нуждается в матери (и здесь, по Фрейду, сексуальные желания следуют за физиологическими потребностями); взрослому человеку нужен сексуальный партнер. Такие чувства, как нежность или любовь, рассматриваются в качестве феноменов, сопровождающих либидозные интересы и проистекающих из них. Индивиды нуждаются друг в друге как в средстве удовлетворения физиологически обусловленных устремлений. Человек в первую очередь не связан с другими и только во вторую – принуждается (или уступает соблазну) взаимодействовать с другими людьми.

Фрейдовский homo sexualis есть вариант классического homo economicus. Изолированный самодостаточный человек должен вступать в отношения с другими для взаимного удовлетворения своих потребностей. Homo economicus обладает экономическими потребностями, находящими взаимное удовлетворение в обмене товарами на рынке. Потребности homo sexualis носят физиологический, либидозный характер и обычно взаимно удовлетворяются при контактах между полами. В обоих случаях партнеры по сути остаются друг для друга незнакомцами; их объединяет только общая цель удовлетворения влечения. Такое социальное обоснование теории Фрейда духом рыночной экономики не означает, что теория неверна, за исключением претензии на описание ситуации человека как такового. Межличностные отношения в буржуазном обществе таковы для большинства людей.

К этому общему положению нужно добавить особое замечание по поводу социальных детерминант фрейдовской концепции побуждений. Фрейд был учеником фон Брюкке, физиолога, который был одним из самых уважаемых представителей механистического материализма, особенно в его немецкой форме. Этот тип материализма основывался на принципе, согласно которому все психические феномены уходят корнями в определенные физиологические процессы и могут быть достаточно объяснены и поняты, если эти корни известны[20]. В поисках корней психических нарушений Фрейду пришлось искать физиологический субстрат влечений; найти их в сексуальности было идеальным решением, поскольку оно соответствовало как требованиям механико-материалистического подхода, так и определенным клиническим проявлениям, обнаруживаемым у пациентов его времени и социального класса. Остается, конечно, неясным, могли ли эти данные произвести на Фрейда настолько глубокое впечатление, если бы он не мыслил в рамках своей философии; однако едва ли можно сомневаться в том, что философия была важным детерминантом его теории влечений. Отсюда следует, что последователь другой философии подошел бы к его открытиям с определенным скептицизмом. Такого рода скептицизм относится не столько к ограниченному варианту теории Фрейда, согласно которому в некоторых невротических нарушениях решающую роль играют сексуальные факторы, сколько к утверждению, что все неврозы и все поведение человека определяются конфликтом между сексуальными влечениями и самосохранением.

Фрейдовская теория либидо отражает его социальное положение в другом смысле. Она основана на концепции нехватки, предполагая, что все человеческие устремления и вожделение проистекают из потребности избавиться от неприятного напряжения; вожделение – не феномен изобилия, направленный на усиление и углубление человеческих переживаний. Принцип нехватки характерен для мышления среднего класса, напоминая о Мальтусе, Бенджамине Франклине или среднем дельце XIX века. Существует много ответвлений принципа нехватки и добродетельности накопления[21], но по сути это означает, что количество предметов потребления неизбежно ограничено, а потому равное удовлетворение потребностей для всех невозможно, ибо изобилие невозможно; при таком подходе нехватка становится самым важным стимулом человеческой активности.

Несмотря на свои социальные детерминанты, теория влечений Фрейда остается фундаментальной составляющей модели человека. Даже если теория либидо как таковая неверна, она является, можно сказать, символическим выражением более общего феномена: того, что поведение человека есть продукт сил, обычно неосознаваемых, мотивирующих человека, побуждающих его, приводящих к конфликтам. Относительно статичная природа человеческого поведения обманчива. Она такова только потому, что система порождающих ее сил остается одной и той же; той же она остается до тех пор, пока условия, формирующие эти силы, не меняются. Однако когда эти условия, социальные или индивидуальные, меняются, система сил теряет стабильность, а вместе с ней теряет стабильность и статичный паттерн поведения.

Своей динамической концепцией характера Фрейд поднял психологию поведения с описательного уровня на уровень науки. Фрейд сделал для психологии то, что великие драматурги и писатели совершили в художественной форме. Он показал человека как персонажа драмы, который, даже имея всего лишь средний талант, все равно герой, потому что страстно борется в попытке что-то понять из факта своего рождения. Главная драма Фрейда, эдипов комплекс, может быть безобидной буржуазной версией игры сил, более элементарных, чем треугольник «отец – мать – сын», описанный в ней; однако Фрейд придал этому треугольнику драматическое качество мифа.

Теория влечений доминировала в системе Фрейда до 1920 года, когда началась новая фаза его мышления, приведшая к основополагающему изменению концепции человека. Вместо противостояния Эго и либидозных влечений теперь основной конфликт происходил между «инстинктом жизни» (Эросом) и «инстинктом смерти» (Танатосом). Инстинкт жизни, включавший и Эго, и сексуальные побуждения, был поставлен в оппозицию инстинкту смерти, который считался корнем человеческой разрушительности, направленной или против самого индивида, или против внешнего мира. Эти новые базовые влечения конструируются совершенно иначе, чем прежние. Во-первых, они не привязаны к какой-либо специфической зоне организма, как либидо – к эрогенным зонам. Кроме того, они не следуют паттерну «гидравлического» механизма: рост напряжения – неудовольствие – спад напряжения – удовольствие – новое напряжение и т. д., а являются врожденными