В общем, советы такого рода давались довольно часто, и были они довольно востребованными. Другое дело, что никто из чиновников не любил афишировать то, что его инициатива строится на рекомендациях экспертов МВФ. Чиновники, конечно, старались создать вокруг себя ауру собственной гениальности, поэтому роль экспертов Фонда часто замалчивалась. Я как человек, который все это видел изнутри, участвовал во многих переговорах, давал советы Правительству, как вести себя на переговорах с МВФ, очень хорошо знаю всю эту кухню.

Мне точно известно, что большинство экономических решений, принятых правительством России, являлись результатом совещаний с экспертами МВФ. Понятно, что и эксперты могли ошибаться, не все их советы были хорошо взвешены и продуманы: от ошибок не застрахованы даже самые «матерые» эксперты. Все это было.

И, конечно, люди, принимавшие решения, должны были использовать собственный опыт и другие накопленные знания для того, чтобы из большого количества рекомендаций выбирать лучшее. Но, тем не менее, в случае необходимости МВФ имел возможность привлекать лучших экспертов со всего мира. В общем, спасибо им за то, что мы такие, какие мы есть.

В мире все взаимосвязано. Когда крупнейшим акционером МВФ является кредитор России, то он, разумеется, ставит своему представителю в совете директоров Фонда совершенно конкретные задачи – он хочет получить назад свои деньги, он хочет твердых гарантий возврата. Ничего зазорного в этом нет. Это абсолютно нормально: подобного рода инструменты и существуют для того, чтобы их использовать. Иначе зачем они еще нужны?

Чистого альтруизма не существует. За каждым альтруистическим побуждением можно разглядеть тень корыстного интереса. Особенно когда речь идет о крупных деньгах.

Всегда кто-то под кого-то подстраивается, что-то у кого-то учитывает, кто-то кого-то имеет в виду… Поэтому, конечно, МВФ решал задачи подъема экономики России, точнее, задачи обеспечения существования российской экономики, в том числе, для того, чтобы эта экономика отдавала необходимые деньги.

И она их отдала.

«Лаборатория приватизации» * Добро народное, добро колхозное * Бжезинский все знал * Свободный механизм * По имени Ваучер * Фондовый вариант * Десять минут на метро * Сорок миллионов акционеров * Сорок миллионов собственников * Фондовый рынок и национальная банковская система * Ваучер Павла Теплухина

«Лаборатория приватизации»

В 1989 году доктор наук Егор Тимурович Гайдар возглавил Институт экономической политики, который был создан при Академии народного хозяйства, которая, в свою очередь, существовала при правительстве РСФСР. Гайдар собрал в свою «боевую команду» самых разных ученых, которые занимались вопросами, связанными с экономической реформой.

Одной из основных тем работы института была приватизация. Эту тему вел Леонид Григорьев. Он возглавил лабораторию, которая занималась последовательной разработкой следующих направлений: «Создание механизма приватизации»; «Программа приватизации»; «Приватизация в стране». Я был старшим научным сотрудником «лаборатории приватизации» и непосредственно участвовал в детальном изучении и анализе всех аспектов этой проблемы.

Институт экономической политики стал не только кузницей кадров для первого правительства новой России, но и основным поставщиком всей идеологии экономической реформы, а также основной массы прикладных документов – текстов постановлений, указов, законов.

Добро народное, добро колхозное

Тема приватизации сначала ставилась как сугубо научная и была связана с изучением зарубежного опыта приватизации в восточноевропейских странах. Изучая опыт вчерашних союзников по соцлагерю, мы понимали, что это не совсем то, что мы ищем. Дело в том, что если в восточноевропейских странах собственность была государственной, то у нас, согласно Конституции СССР, собственность была общенародной и колхозно-кооперативной.

С юридической точки зрения разница между этими понятиями была гигантского, просто космического размера.

Приватизация означает процесс передачи государственного имущества в частные руки. В нашем случае собственность не принадлежала государству, а была достоянием народа и колхозных кооперативов. Поэтому в российском варианте даже сам термин «приватизация» был неправильным.

Например, в Польше государство передавало имущество народу за деньги, то есть продавало, у нас такой вариант был юридически невозможен. Нельзя продать народу то, что и так ему принадлежит. Венгерская и чешская модели так же были неприменимы к СССР, все по той же причине. Поэтому советская приватизация, согласно нашим исследованиям, должна была стать распределением собственности.

Бжезинский все знал

Наши научные изыскания велись в рамках действующего советского режима. Будущее страны, в общем и целом, виделось нам достаточно нормальным, устойчивым и прогнозируемым. Во всяком случае, до восемьдесят девятого года вопиющих признаков распада Советского Союза заметно не было. Это Збигнев Бжезинский в своей «Великой шахматной доске» уже написал, как и почему все это дело развалится, а мы были уверены, что в Советском Союзе все будет хорошо. От этой установки и отталкивались.

Итак, перед нами стояла задача теоретического обоснования механизма перераспределения собственности в пользу народа. «Общенародное» имущество должно было стать «конкретно народным», чтобы каждый Иванов, Петров, Сидоров получил в личное владение какую-то равную со всеми часть. Понятно, что любой масштабный процесс такого рода не бывает совершенно гладким. Но, тем не менее, начинать с чего-то было нужно. Любое познание строится на вопросах и ответах. С формулировки вопросов все и началось.

Свободный механизм

Первый вопрос: «Что делить?» За отправную точку была взята общероссийская (изыскания проводились на примере РСФСР) оценка республиканского имущества. Общая сумма «богатства» была поделена на сто пятьдесят миллионов частей. В итоге получилась некоторая сумма, и нам предстояло определиться, что делать с ней дальше.

Второй вопрос: «Как отдать?» Первая идея, которая сначала и стала основной, предусматривала распределение долей через индивидуальные банковские счета.

То есть на счет гражданина зачислялась та самая сумма, получившаяся при делении общей массы, и гражданин должен был использовать эти средства на получение своей имущественной доли. Этот механизм был максимально правильным с индивидуальной точки зрения, потому что одному было бы приятней из общенародной собственности взять кусок земли; другому приватизировать и получить в собственность магазин, в котором он работает; третьему – долю завода, где он и вся его семья династией трудились. У каждого должны быть свои предпочтения, и все учесть невозможно, для этого и был придуман вот такой «свободный механизм». Банковские счета гарантировали надежную защиту от воровства, от потери, от банального пропивания, ибо их можно было использовать только целевым образом – на приобретение части общенародного и колхозно-кооперативного имущества. Обналичить и потратить на себя эти «специфические» деньги было бы невозможно.