фельдфебельско-унтерским типом личности, делало их малоспособными к самостоятельному повышению своего общеобразовательного и военно-профессионального уровня. Их основные интересы лежали за пределами воинской службы, сводились к самоутверждению посредством усиления внешних признаков власти».[24]

В период «большой чистки» 1937—38 гг. один за другим были арестованы и вскоре расстреляны почти все тогдашние руководители ВМФ, имевшие звания флагманов флота 1-го и 2-го ранга. При этом, не отличаясь большим умом, каждый из них свято верил в то, что «железная метла» обойдёт его стороной.

Например, очередной главком ВМФ, армейский комиссар 2-го ранга П. А. Смирнов (1897—1939), занявший этот пост 30 декабря 1937 года, заявил, что «долгое время во главе флота стояли враждебные люди — Зоф, Муклевич (шпион с 1917 года), Орлов (английский шпион), на Балтийском флоте — Курков (с 1924 года слившийся с оппозиционными элементами)»... Он явно думал, что лично ему товарищ Сталин всецело доверяет.

Увы! Доверия «кремлёвского горца» хватило всего лишь на 10 месяцев. Уже 5 ноября 1938 года наркомат ВМФ возглавил М. П. Фриновский (1898—1940), бывший заместитель наркома внутренних дел, верный соратник «железного чекиста» Ежова, который в военно-морских делах ничего не понимал, зато энергично выполнял любые указания вождя. Это ему принадлежат замечательные слова:

«Проведенное и проводимое очищение флота от всех видов враждебных элементов и их последышей освободило флот от ненужного мусора, бременем сидевшего на флоте и тормозившего боевую подготовку и боевую готовность флота. Вскрытое органами НКВД вредительство во флоте показало, что враг проник во все отрасли флота, строительства, береговой обороны, авиации и там творил своё гнусное дело... Огромное количество аварий и происшествий, имевших место на флоте в текущем году, не может быть объяснено только неопытностью командного состава»...

Фриновский оказался наиболее экзотической фигурой. Ни одна страна в мире ни «до», ни «после» не могла похвастать тем, что её военно-морским флотом командует профессиональный палач, сменивший кресло заместителя наркома НКВД на должность наркома ВМФ. Сталин всегда был большим шутником!

Костолом-чекист с энтузиастом взялся за новое для себя дело (руководство флотом), регулярно рапортуя вождю об успехах в деле очищения флота от ненужного «человеческого мусора», всячески тормозившего боевую подготовку и всеми способами снижавшего боевую готовность. Он не подозревал, что очень скоро ему самому предстоит обратиться в такой же мусор.

Впрочем, предыдущий нарком ВМФ П. А. Смирнов ранее занимал должность начальника Политуправления РККА и в военно-морских делах понимал не больше Фриновского. Его краткосрочное пребывание на высшем флотском посту также ознаменовалось в основном многочисленными разоблачениями «врагов народа» и «вражеских шпионов», пока доблестные советские чекисты не арестовали народного комиссара, тоже оказавшегося замаскированным «врагом народа».

Судьбы Смирнова и Фриновского ничем не отличались от судеб многих таких же «промежуточных» фигур в той дьявольской игре, которую затеял Сталин ещё в 1934 году, когда по его приказу был убит опасный соперник в партийном руководстве — Киров. Сначала очередной «борзой пёс» выискивал измену в своем ведомстве, боролся с многочисленными «врагами народа» в рядах подчинённых, а потом его самого ставили к стенке как предателя и шпиона, отмерив девять граммов свинца в качестве платы за неустанные труды на поприще палача.

«Сухопутно-морского волка» Фриновского арестовали весной 1939 года (и через год расстреляли). Лишь после этого кресло «главного начальника флота» надолго занял Николай Герасимович Кузнецов (1902—1974) и прекратились массовые репрессии. Вместо них «органы» взяли на вооружение адресные аресты.[25]

Эсминец «Карл Маркс» (бывший «Изяслав»)

Проблема командных кадров и специалистов флота к началу войны по существу дела не только не была решена, но ещё более обострилась в связи с поступлением от промышленности в 1935—41 гг. значительного количества новых кораблей и катеров, развертыванием множества береговых подразделений и служб. Между тем, большинство прежних командиров и специалистов высшего и среднего звена в 1937—38 гг. казнили либо отправили в концлагеря. Их места заняли срочно повышенные в званиях младшие командиры и техники. Однако такая ротация являлась вынужденной, свежеиспеченным начальникам сильно недоставало профессиональных знаний, служебного опыта, необходимых морально-психологических качеств.

Современный исследователь отмечает:

«Не будет, пожалуй, большим преувеличением сказать, что накануне советско-финляндской войны практически никто из лиц высшего комсостава КБФ не обладал достаточными опытом и знаниями для того, чтобы занимать доверенные им должности».[26]

Разумеется, старые и вновь открытые военно-морские училища ежегодно давали значительные по численности выпуски младших офицеров. Но все они обучались ускоренным образом, на слабой учебно-материальной базе, по программам и учебным пособиям, уже не соответствовавшим реалиям конца 30-х, начала 40-х годов. К тому же, по мере все новых и новых арестов, из библиотек училищ беспощадно изымали одну за другой книги «врагов народа». Например, как только арестовали в 1937 году М. А. Петрова, его учебник «Морская тактика» немедленно был изъят из употребления. А новый подобный учебник появился лишь после войны.

Когда же выпускники прибывали к местам прохождения службы, то оказывалось, что боевые корабли и катера в море выходят редко и лишь на короткий срок, морские учения корабельных соединений почти не проводятся, общефлотские маневры остаются только мечтой. Поэтому навыки практического плавания, действий в обстановке дальнего похода и морского боя у молодых офицеров не вырабатывались. Очень скоро за эти и другие огрехи многим из них пришлось заплатить своими жизнями.

Эсминец «Сталин» (бывший «Самсон»)

Что касается отношения «отцов-командиров» к рядовым матросам, то о нём весьма красноречиво свидетельствует следующий типичный факт. В мае 1939 г. с Балтики на Север по Беломоро-Балтийскому каналу переводили эсминцы «Громкий» и «Грозный». Для этого пришлось максимально их облегчить. С кораблей сняли гребные винты, артиллерию, якоря и якорные цепи, катера, откачали из цистерн мазут, спустили за борт воду. После этого надо было ввести эсминцы в плоскодонные баржи, в которых они бы находились как в футлярах, чтобы буксировать по мелководным каменистым фарватерам без риска повреждения корпусов. И вот как это выглядело:

«Для этого к ней подвели другую баржу, на которой находился колотый диабаз (блоки квадратной формы весом по 3—4 кг каждый). Матросы, выстроившись в две шеренги на расстоянии около метра друг от друга, перебрасывали эти камни из рук в руки. Таким образом перегрузили в док до 400 тонн диабаза (!). Затем подошёл плавкран, загрузил в док 90 тонн якорь-цепи. Баржа-док затонула, сев на грунт, после чего в неё ввели эсминец. Затем краном вынули погруженную ранее якорь-цепь. Плавкран ушел, а матросам предстояло вновь, теперь уже