письме членам Политбюро Сталин предостерегал, что «решение в смысле поправки т. Ленина должно повести к обязательному созданию русского ЦИКа», исключению из РСФСР восьми автономных республик и их переводу (вместе с возникающей русской республикой) в разряд независимых[129]. Федеральная постройка, возводимая на фундаменте с очевидным изъяном, заведомо не могла обладать должной прочностью.

Тем не менее Сталину, вынужденному согласиться с ленинской идеей, впоследствии «по долгу службы» приходилось не раз и не очень убедительно отстаивать решение октябрьского пленума ЦК. Уже на X Всероссийском съезде Советов член коллегии Наркомнаца М. Х. Султан-Галиев отметил, что с образованием нового союза происходило разделение народов СССР «на национальности, которые имеют право вхождения в союзный ЦИК, и на национальности, которые не имеют этого права, разделение на пасынков и на настоящих сыновей. Это положение, безусловно… является ненормальным»[130].

Исправленный под диктовку «национал-независимцев» проект резолюции октябрьского (1922) пленума ЦК вдохновил их на дальнейшие притязания. Уже после отказа Центра от плана автономизации Х. Г. Раковский поставил вопрос о сохранении независимости Украины. Управляющий делами Совнаркома Украины П. К. Солодуб полагал, что «будущий союз республик будет не чем иным, как конфедерацией стран, ибо субъектами союза являются не области и автономные республики, а суверенные государства»[131].

СССР как прообраз всемирной федеративной республики

Обсуждение проекта и решения о создании СССР 10–16 декабря 1922 года провели съезды Советов трех объединявшихся республик: VII Всеукраинский, I Закавказский, IV Всебелорусский. 26 декабря последним (чтобы не оказывать давление на другие народы) аналогичное решение принимал X Всероссийский съезд Советов[132]. Российская Федерация к этому времени существенно выросла территориально. Дальневосточная республика была очищена от белогвардейцев и японских оккупантов и 15 ноября 1922 года прекратила свое существование, войдя в состав РСФСР.

29 декабря в Москве работала конференция полномочных делегаций четырех союзных республик. На ней были утверждены проекты Декларации и Договора об образовании союзного государства, намечен срок открытия объединительного съезда Советов.

I Всесоюзный съезд Советов состоялся 30 декабря 1922 года. Он принял Декларацию и Договор об образовании СССР, избрал Центральный исполнительный комитет Союза ССР – однопалатный орган власти в составе 371 представителя республик по пропорциональному принципу. ЦИК получил верховные полномочия на период между съездами Советов. Избранному тогда же Президиуму ЦИК было поручено разработать Положения о наркоматах СССР, о СНК и Совете труда и обороны, о ЦИК и его членах, проекты флага и герба СССР. Для руководства работой ЦИК были избраны 4 председателя – М. И. Калинин (от РСФСР), Г. И. Петровский (УССР), Н. Н. Нариманов (ЗСФСР), А. Г. Червяков (БССР) и секретарь А. С. Енукидзе. Так, в обновленном варианте и со многими издержками было воссоздано тысячелетнее Российское государство, гарантирующее безопасность существования и развития всем российским народам.

Пока в Москве праздновали рождение прообраза Мирового СССР, прикованный болезнью к постели Ленин обдумывал недостатки его конструкции и «продиктовал» (в наше время ставится под сомнение) заметки, которые позднее получили широкую известность как статья «К вопросу о национальностях или об “автономизации”». В заметках приветствовалось образование СССР и подчеркивалось, что его укрепление необходимо «всемирному коммунистическому пролетариату для борьбы со всемирной буржуазией»[133]. В то же время не исключалось, что уже на следующем съезде Советов придется вернуться назад, оставив союз «лишь в отношении военном и дипломатическом, а во всех других отношениях восстановить полную самостоятельность отдельных наркоматов»[134]. Начинались же заметки с осуждения первоначального сталинского предложения: «Видимо, вся эта затея “автономизации” в корне была неверна и несвоевременна»[135] в условиях активного возражения «независимцев» и ненадежности государственного аппарата. Большинство его сотрудников, как отмечалось, было «по неизбежности заражено буржуазными взглядами и буржуазными предрассудками»[136], а по другому выражению, представляло собой «море шовинистической великорусской швали»[137]. Именно поэтому предлагалось не форсировать, а подождать с автономизацией «до тех пор, пока мы могли бы сказать, что ручаемся за свой аппарат, как за свой»[138].

Особенно негативные последствия имела озлобленная позиция автора «диктовки» в отношении русской нации, названной «угнетающей» и «великой только своими насилиями, великой только так, как велик держиморда»[139]. Впоследствии на всем протяжении советской истории постоянно воспроизводились якобы ленинские слова о том, что интернационализм со стороны русской нации «должен состоять не только в соблюдении формального равенства наций, но и в таком неравенстве, которое возмещало бы со стороны нации угнетающей, нации большой, то неравенство, которое складывается в жизни фактически»[140]. План автономизации не был осуществлен. В 2003 году увидело свет обстоятельное исследование В. А. Сахарова, ставящее под сомнение авторство Ленина в случаях со статьей «К вопросу о национальностях или об “автономизации”», «Письмом к съезду» и некоторыми другими текстами, традиционно включавшимися в состав его «Завещания» и представлявшимися едва ли не главным аргументом в осуждении сталинского плана автономизации в годы борьбы с культом Сталина[141].

Дополнительное обоснование эти предположения получили в биографической книге Л. А. Данилкина «Ленин. Пантократор солнечных пылинок». «Оказывается, – утверждается в ней, – то, что – с потолка, без согласия автора – было названо «Политическим завещанием Ленина», при ближайшем рассмотрении имеет неоднозначный провенанс [франц. – происхождение, источник]. Часть «Завещания» – опубликованная при жизни В[ладимира] И[льича] и в тот период, когда он мог по-настоящему контролировать свои тексты, – бесспорна: «Как нам реорганизовать Рабкрин», «Лучше меньше, да лучше», «О кооперации». Но есть и другая часть – «Письмо к съезду», «Письмо Троцкому», «Письмо Мдивани», «Об автономизации», «Письмо Сталину» (ультиматум про Н[адежду] К[онстантиновну Крупскую]) – которая материализовалась в собрании сочинений из не вполне надежных источников, возникала не одновременно, меняла по ходу названия, не имеет черновиков, не зарегистрирована в ленинском секретариате и обзавелась репутацией надежной только за счет свидетельств лиц, у которых могла быть личная заинтересованность в том или ином развитии политической ситуации». В отличие от Сахарова, не рискнувшего прямо назвать автора приписанных Ленину текстов, Данилкин убедительно доказывает, что их автором является Крупская и никто иной – «Больше просто некому»[142]. Если это так, то это существенно снижает степень русофобства, свойственного В. И. Ленину.

Дебаты по вопросам образования СССР положили начало двум течениям большевизма в отношении национальной государственности. Первое, ортодоксальное, – за «подлинный интернационализм», отождествлявшийся с социалистическим космополитизмом и мировой революцией. Второе, государственное (национально-большевистское), которое чаще всего связывалось с именами Сталина и Молотова, – за укрепление государства и ведущей роли в нем основного государствообразующего русского народа. В 1923 году борьба течений проявилась в связи с XII съездом партии, на котором национальный вопрос занял одно из центральных мест. И. В. Сталин, докладчик по этому вопросу, в основном занимал оборонительные позиции, всячески стремился следовать ленинским установкам. 21 февраля на пленуме