– Твоя комната похожа на чулан для метел, – шепчет она, оказавшись в комнате. В ответ на замечание я рассматриваю маленькую комнату, мысленно соглашаясь с ней.

– Я проводила здесь не так уж много времени.

Зачем я оправдываюсь?

Я поднимаю с пола пластиковую крышку, бумагу и салфетку, после чего выкидываю их в мусор. Сумки, которые я привезла с собой, находятся в другом месте под замком. Вероятно, это делается для того, чтобы попытаться свести к минимуму вероятность побега из этого места. Никс смотрит на то, как я, подняв с пола пакет, бросаю в него одежду и туалетные принадлежности. Закончив, я заглядываю в него и понимаю, что он не заполнен даже наполовину.

– Готова? – спрашиваю я, выпрямляясь.

Никс вздрагивает, а затем кивает. Она вылезает из окна первой, я же выпрыгиваю вслед за ней, легко приземляясь на траву. Мы добегаем до леса, где я прислоняюсь к дереву, сбросив с плеча свой импровизированный рюкзак. Я осматриваю костяшки пальцев, которые саднили после подвальной драки с Бенджамином; щека тоже все еще болит. Не думаю, что он хотел ударить меня так сильно, да еще и в мягкой перчатке, но какая бы нежная она ни была на ощупь, наутро после нее могут появиться синяки.

– Чему он тебя учил? – спрашивает Никс.

Она стоит напротив меня, прислонившись к дереву и засунув руки в карманы.

– Драться, – отвечаю я. – Наша тренировка лучше, чем любительские занятия по самообороне, которыми может похвастаться программа.

– Чему-нибудь еще?

– Терпению. Это еще одна вещь, которая с самого начала не была моим коньком.

– Мало кому удается проявлять терпение.

– А еще я учил ее стрелять, – раздается голос Бенджамина, который словно материализуется из темноты.

От того, как бесшумно он двигается, мне становится жутко.

Сейчас он одет в темные одежды, соответствующие Никс, а за его плечом висит черная сумка. Он протягивает ее мне, и только через секунду я понимаю, что, должно быть, он достал ее из кладовки, потому что на ней прикреплена бирка с моим именем, сделанная из хлипкого кусочка картона. Я забираю у Бена свою сумку и, быстро запихнув в нее пакет, застегиваю молнию.

– Как ты научился стрелять? – Никс по-прежнему искоса поглядывает на Бена.

Действительно, как?

Когда он в первый раз вручил мне пистолет с незнакомым цилиндрическим предметом, привинченным к дулу, я не знала что делать и как реагировать. На интуитивном уровне я знала, как нужно стрелять, ведь нажимала на спусковой крючок раньше, но в этот раз что-то в моем сознании дало сбой, и я не смогла спустить курок. Возможно, из-за Адского пса, которого я убила, или из-за всех событий, которые последовали за этим. Но Бен объяснил мне, что нужно делать. Рассказал, что из-за глушителя звук не пропадает полностью, но эта штука позволит мне стрелять, не привлекая лишнего внимания. Также Бен рассказал, в какие места нужно стрелять, если я не хочу никого убивать, а потом мы начали наши тренировки, и я впитывала всю информацию как губка. Прожив с Джейсом, Вульфом и Аполлоном, я узнала, как важно уметь пользоваться оружием.

У меня снова сжимается грудь. Если Вульф и Аполлон сейчас с Цербером, значит, они живы, а вот Джейс… Он пропал или просто прячется?

– Готова? – спрашивает Никс, проверяя свои часы и вопросительно поднимая брови.

– Готова настолько, насколько это вообще возможно, – отвечаю я.

Стерлинг Фолс, жди нас.

Глава 6. Святой

Над моей головой мерцает свет, а тяжелые шаги предшествуют скрежету открывающейся ржавой металлической двери. Я распахиваю глаза настолько широко, насколько это возможно, хотя они больше похожи на щелки, и переворачиваюсь на бок.

Петли скрипят, когда дверь врезается в стену. Следом в маленькую комнату входят два Титана. Я моргаю, пытаясь сфокусироваться, но безуспешно. Я вижу лишь то, как кто-то заходит в комнату, а затем на уровне глаз возникают туфли. Они сделаны из отполированной змеиной кожи и украшены маленькими темно-зелеными, почти черными, кисточками в виде песочных часов. Поднимая голову, я сначала замечаю его угольно-серые брюки, затем жилет и белую рубашку с наплечной кобурой, подходящей цветом к его ботинкам. И наконец я смотрю ему прямо в лицо.

Кронос.

– Пришел с новыми вопросами? – Я издаю смешок, похожий на хрип, от которого у меня болят ребра.

Я сижу в металлических наручниках, длинная цепь которых переброшена через потолочную балку. Один из Титанов дергает за эту цепь, и она с грохотом поднимается, отчего я снова оказываюсь повешенным. Мои плечи ломит от боли, а тело раскачивается, пока я не подтягиваю под себя колени. Но Титаны продолжают тянуть цепь до тех пор, пока мои руки не оказываются вытянутыми над головой, и мой вес не отрывается от пола, который я могу почувствовать лишь кончиками пальцев ног.

– Скажи мне, где, по-твоему, прячется Джейс Кинг?

Я откидываю голову назад, чувствуя, как ноют плечи, но не открываю своего стиснутого рта.

– Вот в чем дело. – Кронос наклоняется ко мне и смотрит так, будто я соучастник какого-то заговора. – В Саут-Фолсе обрушилось здание. Склад. И я не думаю, что Цербер настолько глуп, что посчитал, будто я буду прятаться так близко к их территории. А как думаешь ты?

Черт, это был склад, принадлежавший ребятам?

Но я не знаю, мог ли прятаться на этом складе Джейс. Я слишком долго находился вне игры, пока Титаны снова и снова проверяли мою лояльность по отношению к ребятам. Но сейчас в комнату зашел человек, который сможет меня сломить.

Кронос оглядывается и подает какой-то знак парню, стоящему позади него, и Титан выходит из комнаты. Дверь закрывается, запирая нас с Кроносом вместе.

Я сглатываю, когда он протягивает руку и прижимает палец к моей груди, по центру которой находится уродливое воспаленное клеймо. Боль от нажатия на него отдается даже в пальцах ног, что возвращает меня в сознание.

– Где скрывается Джейс Кинг? – Кронос смеется над моим сдавленным от боли стоном и впивается ногтем в свежий ожог. – Следующим моим шагом будет выжечь еще одну твою татуировку. Жаль, ведь они довольно замысловатые. И мне интересно, будет ли твоя девушка по-прежнему любить тебя, если твое тело немного подпортят? Или она это переживет?

Он сильнее давит на клеймо, и боль на мгновение ослепляет меня; мои глаза закатываются.

Чем дольше длятся пытки, тем яснее я вижу со стороны момент, как попал сюда, –