– Обойдешься, – сказала я, – ты уже завтракал, теперь моя очередь.

Н-н-да-а, размышляла я за едой, хоть у меня никакое не расследование, а чистые Боннино хулиганство и моя глупость, однако ниточка оборвалась. Во всяком случае, идти по адресу Алены Щукиной, выясненному мной тайком в клинике, я не собираюсь, мне это просто надоело.

Тут я услышала возню и топот в прихожей. Пришлось срочно убрать со стола ветчину и открыть дверь. Представившаяся глазу картина заставила меня заорать от возмущения.

Весь пол в прихожей был усеян обрывками кожи и блестящей фурнитурой, а посредине этого разгрома лежало мое чудовище и плотоядно облизывалось.

– Бонни, волчья сыть! – заорала я. – Ты сожрал чужую сумку?

«И правильно сделал, – хмыкнул он, – нет сумки – нет проблемы! И ты наконец перестанешь маяться дурью!»

Вот именно, получается, что я дергалась совершенно зря. Бонни эту историю начал, и Бонни же ее закончил.

От подобной мысли я повеселела. Однако тут же нахмурилась. А что, если объявится хозяйка сумки? Что я ей скажу?

«Да ничего она не объявится, – мигнул выразительно Бонни, – откуда она про тебя узнает-то? Сама только не звони в клинику и не ходи туда больше…»

– И то верно! – согласилась я. – Ладно, Бонни, я не сержусь.

Он протиснулся мимо меня на кухню и распахнул слюнявую пасть – открыт, мол, для всевозможных предложений.

Я предложила солидный шмат ветчины, а сама пошла заметать кожаные огрызки.

Как ни странно, конверт с фотографиями остался даже ненадкусанным, очевидно, Бонни не понравилась жесткая глянцевая бумага. Сама не знаю почему, я отложила его в сторону. И тут в куче ошметков, бывших не так давно дорогой фирменной сумкой, я заметила нечто очень знакомое.

Маленький ботиночек бежевой замши с коричневыми шнурками, завязанными кокетливым бантиком. Такой малюсенький, на куклу.

Так-так, и где это я видела недавно точно такой же ботиночек? А я помню где, мне показывал его Леша Творогов – два бравых капитана нашли его в кармане убитого воришки по кличке Брелок. Все правильно, некоторые женщины, особенно помоложе, вешают на сумку такие вещички. И, разумеется, ботиночка было два. Очевидно, один оторвался, и Алена Щукина спрятала его в сумку. А второй забрал Брелок, когда обыскивал сумку. Забрал, надо думать, на счастье. Только счастья ему эта кража не принесла, вот что.

И что мне теперь делать? Срочно бежать к двум капитанам с ботинком? И сообщить им, что Брелок украл сумку у Алены Геннадьевны Щукиной, адрес прилагаю. Ну и что они мне скажут? Во-первых, предложат показать сумку. А когда я разведу руками, то обругают растяпой и безответственной личностью – не уберегла, мол, вещественное доказательство. А потом тяжко вздохнут, потому что им-то важно узнать, кто убил воришку. А кого он обокрал – дружным капитанам совершенно без разницы. Все равно теперь Брелок мертв, и обвинений ему не предъявишь.

Так что Бонни прав – нужно забыть наконец о треклятой сумке и заняться своими делами.

Тут я осознала, что уже очень давно не видела дядю Васю. А это значило только одно: он получил заказ и теперь занят делом. А меня опять обошел, считая, что справится без меня. Так и есть, телефон занят. Ну хорошо хоть пока он дома, а то детектива ноги кормят, так что нужно поймать его, пока не ушел.

– Бонни, идем к дяде Васе? – позвала я.

Пес уже стоял у дверей, держа в зубах поводок.

Проводив Анну Степановну Ангорскую, Куликов набрал номер своего родного отделения милиции, в котором он верой и правдой отслужил больше двадцати лет.

Ответила ему дежурная по отделению старший лейтенант Колпакова.

– Леночка, – доверительно обратился к ней Василий Макарович. – Не в службу, а в дружбу, скажи, кто у нас занимается убийством директора зоомагазина?

– Василий Макарович, вы же знаете – нам не положено такую информацию посторонним сообщать!

– Я посторонний? – возмутился Куликов. – Я, между прочим, в отделении больше двадцати лет отслужил! Когда я свое первое дело успешно закрыл, тебя еще на свете не было! Когда мне благодарность в приказе объявили за арест Валидола, ты еще в детском саду в кубики играла!

– Не обижайтесь, Василий Макарович, – Колпакова понизила голос. – Тут полковник мимо проходил, так что вы понимаете… а делом директора капитан Зубчик занимается.

– Да ты что – серьезно? – изумился Василий Макарович. – Как же это так получилось?

– Да вот так уж вышло, – вздохнула Лена. – Остальные все, как назло, заняты были, вот полковник ему и поручил… Дело вроде простое, может, справится…

Капитан Анатолий Зубчик славился в отделении тем, что за все время своей службы не раскрыл ни одного дела. Даже элементарную кражу в школьном буфете умудрился благополучно завалить. Он терял важные вещественные доказательства, путал улики, не умел грамотно провести допрос свидетеля, и в итоге любое самое простое дело, порученное ему, вскоре переходило в разряд «глухарей» или «висяков». Правда, он замечательно умел оформлять всевозможные отчеты и протоколы, за что начальство его любило и постоянно ставило в пример остальным сотрудникам.

Впрочем, капитан Анатолий Зубчик был человеком покладистым и невредным, и отношения с остальными сотрудниками отделения у него сложились хорошие.

Василий Макарович тут же перезвонил Зубчику, честно признался, что клиент поручил ему расследовать убийство в зоомагазине, и попросил бывшего коллегу поделиться информацией.

– Может, Толя, и тебе какая польза обломится, – добавил Василий Макарович. – Если что разузнаю – с тобой поделюсь. Как говорится, ты – мне, я – тебе, и что интересно, оба в выигрыше…

Зубчик тяжело вздохнул и вкратце изложил Василию Макаровичу все, что успел выяснить.

Как уже знал Куликов, директора магазина Ангорского нашла приходящая уборщица. Николай Захарович лежал на полу с разбитой головой, рядом валялся молоток, который, судя по следам крови на нем и характеру раны, и послужил орудием убийства. Касса магазина была взломана, вся наличность из нее похищена.

Капитан Зубчик допросил уборщицу и продавщицу. Уборщица повторяла только, как она ужасно перепугалась, увидев мертвого хозяина, и добиться от нее чего-нибудь полезного Анатолий не сумел. Продавщица, неразговорчивая унылая тетка предпенсионного возраста, сообщила, что хозяин отпустил ее за полчаса до закрытия, сказал, что покупателей мало и он сам управится.

– Значит, время убийства установлено точно – между половиной седьмого и семью вечера! – заключил Зубчик, гордый тем, что смог сделать такой важный вывод.

– А что насчет подозреваемых? – поинтересовался Василий Макарович.

– С подозреваемыми хуже! – грустно вздохнул Анатолий. – Думаю, случайно зашел какой-нибудь гастролер, увидел, что директор один в магазине, шарахнул его молотком, кассу вскрыл, забрал наличность и был таков…