– Да, – кивнула я, – я – детектив. Пытаюсь помочь найти убийцу Володи Пономарева.

Он посмотрел на меня с интересом:

– Надо же, какая у тебя профессия… Мужественная! А ты с виду – хрупкая…

– Только с виду, – вздохнула я, – уже давно ко всему привыкла.

Отчего-то Виктор Анатольич располагал к откровенности. Рядом с ним было легко. Я посмотрела в его светлые с легким прищуром глаза и увидела в них то, чего уже давно не встречала в глазах других людей. Ум, доброту. И желание понять.

– Приходится иногда трудно. Особенно когда ничего не знаешь об убитом… Был ли он злым? Или добрым? Или вообще никаким?

– Люди разные, Танюша, – сказал он, – со всеми разные. Иногда думаешь – ой, какой подонок, а этот подонок собак бездомных подкармливает… Бог, барышня моя, человека так просто дьяволу не отдает. Все равно оставляет в душе крупицу добра. А Володя…

Он вздохнул:

– Жаль парня… Хороший он был. Добрый. Сигаретами угощал. Жалел, значит, нас… А с другими, может, и другим бывал… Не знаю. Как его теперь судить?

Я посмотрела на бомжа. Кажется, он говорил искренне.

– Я его перед смертью видел, – сказал Витька.

Удача! Я чуть не подпрыгнула. И менты не удосужились допросить бесценного свидетеля?

Обратившись в само внимание, я спросила:

– А откуда вы знаете, что видели его незадолго до гибели?

А ну как сейчас он поведает мне, что видел крадущуюся за парнем черную тень, да еще любезно мне эту самую тень в подробностях опишет!

– Так по времени, – не оправдал он моих надежд. – Его ж, говорят, в девять вечера убили. А он мне без пятнадцати девять сигарет пачку принес… Поболтали с ним пять минут, он торопился очень. Ему нужно было куда-то деньги отдать…

В девять вечера? Все говорят мне о компьютерных курсах. Но в девять вечера трудно найти эти самые курсы… Впрочем, он мог нести их преподавателю домой. Хотя и не очень красивая версия.

– Он был таким же, как обычно? Или вас что-то удивило?

– Обычным, – сказал, подумав немного, Витька. – Только встрепанным немного. Он, по-моему, поругался с Лехой…

– С Лехой? – переспросила я. – С Лешей то есть?

– Ну, да, – взглянул на меня Витька. – Они последнее время часто ругались. Только я не знаю, из-за чего…

Мы еще немного покурили. Витька поведал мне, что ночует в переходе, а когда холодно, добрый сторож за ворованную бутылку водки пускает переночевать в школьную раздевалку. Только это секрет. Я поклялась секрет сохранить. Обретение общей тайны нас немного сблизило. Витька рассказал мне почти всю свою жизнь и как он докатился до нынешнего своего статуса. История была банальной и типичной. Бросила жена, спился, пропил квартиру неведомым гоблинам и оказался в качестве бездомной собаки на улице.

– Ну, ничего, жить-то везде можно, – философски закончил Витька, – главное, не мертвым быть…

Его жизненное кредо потрясло меня своей философской простотой. В том, что с ним случилось, виноват сам. Мог быть другим. Бог наказал. Он же и поднимет. Когда Витька поймет, каков он, вкус страданий…

К страданиям он вообще относился спокойно. По его теории, люди обязательно должны пострадать. Во-первых, без страданий душа, по его выражению, «плесневеет». И ежели человек вины за собой не чувствует, он дальше по дороге скорби идет. Мы с ним долго говорили. Я чувствовала, что мне не хочется уходить. Определение «бомж» к Витьке не подходило. Он скорее напоминал странника.

Прощались мы дружески. Он обещал постараться что-нибудь вспомнить и показал мне, где его найти.

А из школы вышла Света, и я рванула к ней. Она мое движение заметила и остановилась как вкопанная, вытаращив на меня испуганные глаза.

«Чего она так боится?» – подумала я. То, что боялась она меня, как василиска, было заметно невооруженным глазом. Подходя к ней, решила приложить все усилия к тому, чтобы перестать быть страшной теткой для этого очаровательного ребенка. Только как этого эффекта добиться, придумать не успела. Я подошла к Свете и, протянув ей руку, дружелюбно улыбнулась и представилась:

– Татьяна. Частный детектив. Я занимаюсь расследованием гибели Володи Пономарева.

Она кивнула. Быстро оглянулась через плечо и тихо прошептала:

– Я ничего не знаю…

– Про что? – округлила я глаза. – Я не задала тебе еще ни одного вопроса…

– Все равно, – упрямо мотнула головой девушка, – я ничего не знаю, ничего, правда!

Она взглянула на меня. Ее глаза молили о пощаде. Господи! Что тут происходит такое? Я попыталась успокоить ее:

– Света, вы не волнуйтесь так… Меня интересует только проблема, из-за которой поссорились Леша и Володя…

Кажется, именно эта проблема и возбуждала в душе бедной Светы такой патологический страх. Она побледнела и пробормотала:

– Извините… Я же говорю вам, что ничего не знаю! Честное слово…

После этого попыталась ретироваться. Но я ухватила ее за руку, почувствовав себя при этом жестоким охотником, стремящимся погубить трепетную лань.

– Света, – сурово и назидательно изрекла я, – ты же не хочешь, чтобы все осталось так, как есть? Если ты не выпустишь свой ужас наружу, ты никогда от него не избавишься. А находиться в постоянном рабстве очень тяжело, девочка моя!

Кажется, я задела ее за живое. Иногда стреляешь вслепую и попадаешь прямо в яблочко. Именно сейчас, по-моему, у меня это получилось.

Она встрепенулась, взглянула на меня и сказала тихо-тихо:

– Я не могу… Пока не могу…

С этими словами ей все-таки удалось вырваться из моих цепких объятий, и она быстро исчезла. Так быстро, как если бы у нее выросли крылья и она тут же освоила искусство полетов.

Да уж, странные игрушки в этой деревушке… То, что здесь наличествуют тайны мадридского двора, я уже усвоила. Осталось дело за малым. Раскопать эти самые тайны и вытащить их на божий свет.

Но что же заставляет Свету так трепетать? Первая мысль, пролетевшая в моей голове, была напрямую связана с первыми сексуальными опытами. Впрочем, сейчас они начинают пробовать запретные радости рано… И не стыдятся этого. Напротив – в них просыпается детская гордость за тайные свои грешки. Время такое.

Я почесала затылок и поморщилась. Тихий и спокойный двор покинули школьники. Присущая им веселая и бессмысленная суета уступила место покою и сгущающимся сумеркам.

Почувствовала, как незаметно пролетел день. Эти осенние дни похожи на минуты. Не успеваешь проснуться, как уже пора снова засыпать…

И постоянно болит голова… Осень – отвратительное время. Отсутствие солнца, от которого спасаешься все лето, отчего-то осенью начинает тяготить. А перепады давления способны вывести из себя и здорового человека. Каковым, например, являюсь я. Что же тогда делать более слабым организмам?