— Почему? — подозрительно спросил бы.

— На случай, если им не дано будет осуществиться, — осторожно пояснила она.

Селия покраснела, почувствовав на себе его проницательный взгляд.

Черт возьми, смущение делает ее еще привлекательнее.

Она опустила глаза и посмотрела на инкрустированный драгоценными камнями браслет, который продолжала крутить на тонком запястье.

— Они думают, я не могу сама найти себе мужа, и мне хочется доказать им, что они ошибаются. Но пусть они не знают, что я собралась осуществить свое желание столь необычным способом. — Она взглянула на Джексона. — Вы понимаете меня?

Он кивнул. Гордость — мощный стимул. Иногда она является основным двигателем всех действий, и мужчин, и женщин.

— Разговор останется между нами, — заверил он. — Можете на это рассчитывать.

Ее лицо просияло.

— И все же я хочу заплатить вам особо за все, что вы сделаете сверх того, о чем вас просил Оливер.

Он ни гроша с нее не возьмет.

— Давайте договоримся так. Если все пройдет удачно и вы получите одного из этих джентльменов в мужья, то расплатитесь со мной из тех денег, что получите в наследство от бабушки.

— А если все не пройдет удачно? Вам же все равно нужно будет получить компенсацию за свою работу. Ба дает мне деньги на личные расходы. Скажите лишь, сколько вы хотите.

Да нисколько! Ему нужна она сама, обнаженная, лежащая в его постели и глядящая на него с улыбкой, готовая прижать его рот к своим чарующим губам.

Но на пути к этому стояло столько препятствий… Не сосчитать.

— Мои клиенты платят мне только по получении результатов, — солгал он. — Так что, пока вы не добьетесь своей цели, не будем говорить о деньгах.

— Но вам наверняка нужен какого-то рода залог, — неуверенно проговорила она. Потом расстегнула браслет и протянула ему. — В виде гарантии возьмите это. Он стоит пять фунтов.

«Не пять, а все пятьсот», — мгновенно оценил он, хотя и не очень разбирался в таких вещах.

Он отрицательно покачал головой.

— Я настаиваю, — мягко сказала она. — Мне не хочется чувствовать себя обязанной в случае провала дела. Вы всегда сможете продать его или подарить любимой. Или, может быть, матери.

— У меня нет любимой, — напряженно выговорил он, — а мать умерла.

— Простите, — сказала она, сразу погрустнев. — Я забыла, что ваша мать… Ну… — Селия сорвала с руки браслет. — Как бестактно с моей стороны напоминать вам об этом.

В ее голосе слышалось столько сожаления, что у него сжалось сердце. Он никогда не видел ее с такой стороны.

— Все в порядке. Она умерла много лет тому назад.

— Некоторые раны даже время не излечивает. — Произнося это, она пыталась поймать его взгляд. — Что бы люди ни говорили.

Они обменялись взглядами, полными грусти о потерях. У обоих матери умерли обесчещенными, возможно, из-за случайных ошибок.

— Вы живете с тетей, — поколебавшись, сказала она. — Разве это удобно?

— В действительности, — ответил он, прокашлявшись, — это она живет со мной. В прошлом году, перед тем как умереть, дядя завещал мне свой дом в Чипсайде с условием, что тетя будет жить в нем до самой смерти. Я хотел остаться в своей квартире, но она так скучала по покойному… — Поняв, что сказал больше, чем следовало, он торопливо закончил: — В общем, на прошлой неделе я к ней переехал.

— Итак, — Селия снова протянула ему браслет, — примите это в качестве гарантии и отдайте тете, если наше сотрудничество не даст результата.

— Она никогда не наденет его, — возразил он. Вещь была слишком дорогая, чтобы даже вдова мирового судьи щеголяла в ней в церкви или магазинах.

— О, конечно. Я понимаю. — Краска залила ее щеки.

Он не ожидал, что она проявит такую деликатность, но, похоже, ее огорчение было искренним. «Вот уж никак не думал, что леди Селия может так тонко чувствовать», — подумал он.

— У тети запястья гораздо толще ваших, — поспешил пояснить он, — браслет не налезет ей на руку. — Увидев облегчение в ее глазах, он порадовался, что удачно солгал. — Но я буду считать ваш залог знаком веры в меня и надеюсь вернуть вам браслет через несколько недель. — С этими словами он взял браслет из ее рук.

— Разумеется. — Ее улыбка отдалась в нем теплой волной. — Так что вы думаете об идее пригласить этих джентльменов на домашнюю вечеринку? Это позволит мне ближе узнать их, а Холстед-Холл достаточно просторное место, чтобы не беспокоиться об их устройстве.

Утверждение соврешенно верное. Обиталище маркиза называли «домом-календарем», потому что в нем было триста пятьдесят комнат, семь дворов, пятьдесят две лестницы и двенадцать башен. Дом подарил первому маркизу король Генрих VIII.

— А если и вы приедете, расследование, возможно, займет гораздо меньше времени.

Проклятие. Присутствие на домашней вечеринке означает множество обременительных для него вещей: деньги, чтобы давать лакеям на чай, дорогой костюм. Все это пробьет изрядную брешь в его бюджете. Это тем более не ко времени сейчас, когда он решил заняться ремонтом дома.

Но если ее гнусные поклонники появятся в Холстед-Холле, он, кровь из носу, будет рядом. Под его присмотром им не удастся вовлечь ее в свои интриги.

— Я могу надеяться, что вы не предпримете тех опрометчивых шагов, о которых говорили, — вроде слежки за ними?

— Естественно. Ведь этим теперь будете заниматься вы.

Ее неуверенность в себе быстро сменилась желанием командовать. Он тут же пожалел о принятом решении.

— Без сомнения, джентльмены примут приглашения, — продолжала она, не замечая его испортившегося настроения. — Сейчас охотничий сезон, а в поместье большой приплод дичи.

— Не знал.

— Потому что вы в основном охотитесь не на куропаток, а на людей, — задорно улыбнулась она. — И это у вас очень хорошо получается.

Комплимент? От нее?

— Вам нет нужды льстить мне, — сухо отозвался он. — Я уже согласился участвовать в вашем предприятии.

— Но ведь это правда. — Улыбку с ее лица будто ветром сдуло. — Иногда вы бываете таким…

— Честным? — уколол он.

— Занудным. — Она вздернула подбородок. — Нам было бы работать легче, если бы вы не придирались к каждой мелочи.

Он бы и рад был легче ко всему относиться, но ему в самом деле претило копаться в жизни ее поклонников. И кроме того, ему не хотелось видеть ее в роли «светской леди». Он и без того ни на минуту не забывал о разнице в их положении.

— Мадам, я такой, какой есть, — бросил он, адресуя эту сентенцию не только ей, но и себе. — Вы знали, на что шли, когда обращались ко мне со своей просьбой.