Потеряв надежду найти Отабека, я после работы заехал к Руслану. Поспрашивал его. Контактов Андрея и Жени он не знал, но предположил, что у Нелли, есть с ними связь. Мы сели в прихожей, и Руслан набрал её номер. Нелли тоже особо не помогла.

– Я познакомилась с Андреем через своего папу, – рассказала Нелли. – Они были соседями по гаражам. Ну а потом уже стали дружить семьями и уехали из «совка» примерно в одно время. А контакты? Даже не знаю… у нас нет.

– А как их найти в Питере? Может, какие-то общие знакомые?

– А зачем тебе? – после небольшой паузы спросила Нелли.

Я был готов к этому вопросу и что-то наврал.

– Ну хорошо, – сказала Нелли – сейчас папу спрошу…

Было слышны шаги и приглушённая речь. Вскоре Нелли опять взяла трубку:

– Папа сказал, что нет телефонов, потому что он потерял записную книжку при переезде, но есть адрес общего знакомого: Саши-Автогена.

Она продиктовала мне адрес. Потом мы поговорили о том о сём, я поблагодарил её и повесил трубку.

На всякий случай я специально съездил на улицу Алия, чтобы найти соседа Коби, который смотрел с нами квартиру, или кого-то другого из соседей, кто, мог дружить с Досычевыми. Это тоже результата не принесло. Я поспрашивал русскоязычных бабушек-пенсионерок и даже нашёл того самого Коби, но никакой новой информации не добыл. Вот так. Был человек – и куда-то пропал. Как его теперь искать? В газету, что ли, объявление дать?

У меня возникали самые невероятные сценарии Жениного «исчезновения». Например, я подумал, что, возможно, он вернулся в «будущее». Или вообще всё, связанное с Женей, не происходило на самом деле, а является моей галлюцинацией.

Мне ничего не оставалось делать, кроме как ждать и наедятся что, Женя сам выйдет на связь со мной, Русланом, или Нелли. Можно было, конечно, слетать в Питер, но «зацепок» там явно не хватало. Тем более что моя должность помощника сисадмина была, мягко говоря, не особо важна, и я не хотел пропустить даже полдня на работе, чтобы меня не сократили к чертям. А этого я очень боялся, поскольку с деньгами был сильный напряг, да и вообще работа являлась, наверное, единственным, что держало меня в тонусе. Я даже, можно сказать, гордился моей работой. Ещё в конце 1994-го наша маленькая фирма вошла в состав очень большого израильского оборонного предприятия. Мы переехали в другое здание, которое находилось на территории, напоминающей военную базу.

Незаметно закончился 1995 год и начался 1996-й. Даже не знаю, что рассказать про этот период. В моем доме ограбили соседей этажом выше, в Израиле убили премьер-министра Ицхака Рабина, в Чечне шла война, а Ельцина выдвинули на второй срок. Как-то так.

И тут наступило 3 июля. Навсегда запомню эту чёртову дату. В конце рабочего дня, примерно в 17:00, я взял мой портфель-рюкзак и, погружённый в невесёлые мысли, направился по длинным коридорам к выходу из нашего здания. На проходной сидел пожилой security-дядька, с которым я был визуально знаком. Чтобы выйти на улицу, нужно было приложить свою карту к турникету, как в метро. Я, как обычно, полез рукой в сумку, но не нащупал карточку. Тогда, не снимая рюкзак с плеча, я попытался открыть его чуть больше, но случайно открыл молнию до конца… и из моего рюкзака на пол проходной посыпались вещи:

куча дискет,

штук 15 шариковых ручек,

3 мышки,

и в конце на пол грохнулся hard drive,

от которого сразу отлетела передняя панель.

Все эти вещи я попросту украл с работы ещё на прошлой неделе. И ТУПО ЗАБЫЛ ВЫТАЩИТЬ ИЗ СУМКИ. То есть ходил со всем этим барахлом на работу каждый день. Пару секунд я стоял как вкопанный и не знал, что делать. То ли быстро собрать все вещи и, ничего никому не сказав, выйти, то ли попытаться сочинить для охранника какую-то отмазку.

Получилось ни то ни сё. Сначала я бросился собирать вещи. Но тут понял, что на это уйдёт много времени, и решил подойти к охраннику. На своём ломаном иврите пытался сказать, что это мои вещи из дома. Security-дядька сам был немного удивлен и даже не шелохнулся. Через проходную продолжали входить и выходить люди, с любопытством рассматривая всё, что валялось на полу. Я опять ринулся собирать вещи. Уже собрав рассыпанное в сумку, я был готов выскочить на улицу, оставив этот неприятный эпизод позади, но… в тот самый момент охранник активизировался, подошёл ко мне и спросил на иврите, что это за дискеты. Я весь перепуганный, красный, срывающимся голосом нёс какую-то околесицу. Дядька попросил меня подождать и куда-то позвонил. Я еле сдерживался, чтобы просто не броситься бежать. Пришел другой, видимо, «главный» охранник, взял мою сумку, вытащил дискеты и хард-диск и сказал, что я не могу их выносить. Он записал моё имя и отпустил домой.

Я всю ночь не спал: не мог понять, то ли меня пронесло, то ли завтра грянет гром.

Отрепетировав, как мне казалось, более или менее приемлемое объяснение нахождения тех вещей в моей сумке, я поехал на работу. В 10 меня вызвали к начальнику. И гром-таки грянул. В 11 я уже стоял на остановке автобуса по дороге домой. Мне, наверное, никогда в жизни не было так стыдно и страшно. Свою подготовленную версию событий я даже не стал озвучивать, настолько идиотской она была. Это чёртова советская ментальность всё таскать с работы! До сих пор не могу понять, зачем я взял эти вещи. Они мне были совершенно не нужны! И как я вообще додумался красть дискеты с оборонного предприятия?! Меня же могли заподозрить в шпионаже! И самое страшное было то, что, возможно, и заподозрили, поскольку мне грозили заявлением в полицию.

Я был полностью подавлен. Тогда, наверное, я понял по-настоящему, что такое стресс. Примерно месяц я просто сидел дома, страдая от бессонницы, температуры и отсутствия аппетита. Я был не в состоянии куда-то ходить, искать работу или вообще что-либо делать. Кто-то скажет: «Делов-то! Ну, уволили и уволили. Зачем переживать?» Но в тот момент в моей жизни смешалось всё сразу: одиночество, стыд, страх.

Как-то вечером ко мне зашли Руслан, Нелли и парень, которого называли Нос. Решили навестить. Я с комом в горле рассказал о своей беде. К сожалению, никто из них не понимал в полной мере, что со мной происходило.

Руслана больше всего заинтересовала самая концовка, где я упомянул полицию.

– Тебя посадят, брат. Сто процентов, – уверенно сказал Руслан. – У вас-же какой-то секретный объект!

– Почему ты так уверен? – спросила Неля.

– У меня соседа так посадили. Он работал уборщиком в компании «Рафаэль» и брал домой бумаги из урн, у которых одна сторона была чистая, чтобы дети на них рисовали. Его поймали и дали 5 лет.

– Надо валить из страны, – посоветовал Нос. – Валить надо. Валить.

Потом все обсуждали, как меня скоро посадят в тюрягу, там меня изнасилуют, и вообще будет хана. Нос советовал добраться вплавь до Кипра, как Слава Курилов (который сбежал с советского туристического лайнера). Нелли упомянула что может попросить ее родственников в Питере приютить меня на время. Сидели мы тогда долго. Нос два раза бегал в магазин «Альберт», чтобы купить ещё вина.