С уважением,

МД

Ополе, понедельник, вечер

Журналист одного польского ежемесячного журнала спросил меня недавно (по Интернету), соглашусь ли я дать интервью его изданию, в котором есть рубрика «Богатые и знаменитые». В ней богатые и знаменитые высказываются о славе и богатстве. Журналист предположил, что я и богат, и знаменит. Это был вовсе не «Playboy» и не журнал из числа гламурных. Научный журнал по информатике. Я призадумался, зачем нужна такая рубрика в журнале столь специфического профиля. Ответа я так и не нашел, но, поскольку информатика мне профессионально близка, интервью дал.

А Вы? Вы чувствуете себя богатой и знаменитой?

Лично я чувствую себя только богатым. Вот уже семнадцать лет, как у меня достаточно денег, чтобы оплатить свои счета, позволить себе французский багет, красное вино и книги. Для меня это атрибуты богатства.

Возможно, именно поэтому я не хочу быть знаменитостью. Кое-кто пытается убедить меня, что я ошибаюсь и что я просто-таки обязан позиционировать себя как знаменитость. Действительно, в Польше проданы тысячи моих книг, меня показывают по телевизору, у меня берут интервью радиостанции, меня цитируют в газетах, активно вытаскивают на интернет-форумы, приглашают в книжные магазины и библиотеки, просят, чтобы я вручал какие-то престижные награды другим «знаменитостям». Однако по-настоящему знаменитым я ощутил себя за последнее время только раз. Когда моя дочь Иоанна получала аттестат зрелости в гимназии им. Альберта Эйнштейна в Швальбахе около Франкфурта. Со средней оценкой 1,6. Высшая оценка в Германии — единица. Никогда до той поры я не чувствовал себя таким знаменитым, как в тот момент, когда Иоася вернулась на место с аттестатом в руках, а я встал и обнял ее. А весь переполненный зал увидел, что ее отец — Я…

Журналисту я написал:

Знаменитость: так называемые знаменитости — это те, кому люди приносят в дар свое время и внимание. Если первые в это время могут сказать нечто важное, тогда стоит быть знаменитым.

Две будущие выпускницы общеобразовательного лицея № 3 в городе Ополе тоже посчитали, что я «знаменитый». Они попросили меня (по Интернету) подписать мою книгу для их подруги. Они знали, что эта книга имеет для нее большое значение, и хотели сделать ей сюрприз. Как подарок на восемнадцатилетие. Предполагалось, что я подпишу книгу и отошлю на адрес одной из них. Я отказался. В четверг вечером я сел в машину, за ночь проехал 800 км от Франкфурта до Ополе и утром в пятницу предстал перед залом, полным молодых людей из ОЛ № 3 г. Ополе, и отвечал на их вопросы. В течение двух часов я разговаривал с ними о книгах, о том, почему я, не стремившийся стать писателем, все-таки пишу книги, о том, почему ум сексуален и почему чувства, кроме свойственной им поэзии, также имеют свои химические молекулы. В конце встречи я вручил подписанную книгу подруге двух выпускниц.

Я старался не только говорить по делу. Я прежде всего старался говорить с людьми. За два часа никто не покинул зал. Они подарили мне свое время и внимание.

Самые сердечные приветы из отеля в Ополе,

ЯЛВ

Кос, Греция, вторник

Чувствую ли я себя знаменитой и богатой? Жаль, что Вы не видите моей улыбки в этот момент. Вы чувствовали себя известным, обнимая дочь, но известной в ту самую минуту была она, а у Вас был повод гордиться ею. Это тоже много.

Более всего заслуживают внимания те журналисты, которые редко спрашивают о славе и богатстве, а если и спрашивают, то исключительно для того, чтобы в очередной раз подвергнуть сомнению всеобщую уверенность в том, что целью жизни являются слава и богатство. Каждому свое. Ковальский стал известным, потому что его отца вчера показали по телевизору. Он, кажется, убил соседа. Ковальская прославилась, потому что первый раз публично поцеловалась с павианом. Слава такого рода интересует штатных анкетеров, считающих себя журналистами.

«Пани Малгожата, не могли бы вы кратко, по телефону, ответить: ездите ли вы по воскресеньям за покупками?»; «А поляки хорошие мужья?»

Дурацкие вопросы, которые не предполагают умных ответов. Чувствую ли я себя знаменитой и богатой? Первая часть вопроса не имеет ко мне отношения, а что касается второй — я чувствую себя поощренной. Теми книгами, которые я прочитала, и встречами с людьми, у которых не приклеенные или искусственные, а настоящие лица.

Не важно, что это звучит банально. Это так и по-другому быть не может. Вот и все.

Пожалуй, в одном мы с Вами, пан Януш, сошлись и можем пожать друг другу руки: я тоже могу позволить себе багет, книги и вино. А что мне хотелось бы добавить, если бы это было возможно? Элегантную гасиенду на Карибах и покой. Теперь уже все чаще.

С уважением,

МД

P.S. И еще одно. Люди богаты тем, что сами вокруг себя создают. Двери ограждают их от того, что им чуждо, и от тех, с кем им не по пути. Так и я богата своими мыслями, верой в произнесенные мною слова и тем, что меня все меньше волнует то, что обо мне говорят другие. Как когда-то сказал Артур Сандауэр,[13]«смелость обесценилась». Сегодня то же можно сказать и о славе. Но продавать книги такими тиражами, как Ваши, это действительно что-то значит.

Франкфурт-на-Майне, среда, вечер

Когда мужчина изменяет женщине с другой женщиной, то для обманутой изменяется настоящее и будущее. Когда же он изменяет ей с мужчиной, то для нее изменяется и прошлое, не так ли?

Как Вы считаете, я прав?

Я думал об этом сегодня, пока стоял в книжном магазине на оживленной улице во Франкфурте. Просматривая книги на полке новых поступлений, я наткнулся на книгу Беттины фон Кляйст «Mein Mann liebt einen Mann» («Мой муж любит мужчину»). Рассчитывая провести в магазине не больше пятнадцати минут, я оставил свой автомобиль в неположенном месте, решив, что пятнадцать минут полиция простит мне. Но книга задержала меня более чем на час.

Как обстоит дело, когда у мужчины любовник, а не любовница? Как можно противостоять такому конкуренту? Беттина фон Кляйст не отвечает на этот вопрос на ста восьмидесяти двух страницах своей книги. Она сама задается этим вопросом. И множеством других. Это моя вина? Мое прошлое с этим мужчиной — один большой обман? Что я сделала не так? Эти вопросы в ситуации с любовником мужа обладают иной степенью осложненности, чем в ситуации с «обычной» любовницей. Значительно более высокой. То, что переживают в такой ситуации женщины, гораздо больше, чем чувство измены. Женщине, которой изменил муж (с другой женщиной), чаще всего сочувствуют, но часто и недооценивают ее страдания. Ей советуют перетерпеть, ссылаются на тысячи подобных ситуаций, обращают в шутку или сводят к тривиальности последствия такой измены. Похлопывают по плечу и говорят: «Не он один, и не ты одна». Когда же в роли любовника выступает мужчина, то приходит конец терпимости, появляется отвержение, отвращение, презрение и изоляция.