– Это не совсем верно, – ввернул я аргумент. – Для «Орионов» пока нет программ-трансляторов, а значит, нет возможности формировать пользовательские программы в машинных кодах. – Я машинально скрестил пальцы: надеюсь, никто не успел объяснить моему куратору, что такое положение ненадолго. – Разумеется, можно использовать какую-то другую ЭВМ, но… Если рядом будет стоять два разных «Ориона», для переноса код придется переписывать вручную.

– Неудобно, – подозрительно легко согласился Шелепин. И добавил очень просто и серьезно: – Но тебе придется что-то придумать прямо сейчас.

Кажется, я понял, у кого учились искусству «наездов» братки шальных девяностых. Разум мгновенно дал сигнал, что в конечном итоге Александр Николаевич прикроет от этой напасти и меня, и Староса, и проект «Орион». Слишком много сил он во все это вложил, чтобы из-за такой мелочи начинать проводить репрессии направо и налево. Но сфинктер все равно сжимался, да и просто было обидно!

Пытаясь решить проблему, я начал перебирать в уме все, что знал о программировании в будущем. И…

– Бинго! – едва не закричал в полный голос. – Нашел вариант! – не слыша возражений, начал развивать мысль. – Есть программа для бухгалтерии, 1С, я про нее с самого начала в своих «записках попаданца» писал. Так вот, в ней разрешено использовать хоть русский, хоть английский синтаксис и вроде бы даже одновременно. Если подобное сделать на «Орионе», можно будет операторы писать хоть по-итальянски, хоть по-немецки. Имена переменных тоже, даже через букву латиницей-кириллицей. Конечно, памяти потребуется немного поболее, а еще у них всякие умлауты[25]есть… Но интерпретатор живет в ПЗУ, это уже не критично, а без точек и крышечек над буквами европейцы как-нибудь перебьются первое время.

– Можешь, когда хочешь! – подобрел голос Шелепина, красавец просто, добрый и злой следователь в одной тушке. – А чего ж ранее-то не предложил? Старос куда смотрел?

– Не подумал, – замялся я. – Английский такой простой!

На той стороне линии послышался хрип. Как бы беды не вышло…

– Ладно! – спустя некоторое время продолжил Александр Николаевич. – С тобой и Филей… Филиппом все понятно. А вот куда смотрел Шокин… – продолжил Шелепин, говоря, по сути, сам с собой. Потом спохватился: – Как, говоришь, все это можно назвать?

– Э-э-э… – замялся я, – может быть, мультилингвистический язык Багол?

– Пойдет! – выдал окончательное решение президент.

И отключился, не сказав ни спасибо, ни до свидания.

…Самым забавным стало то, что внедрение нескольких языков оказалось до смешного простым делом. Код программы для сокращения объема хранился в ОЗУ совсем не в том виде, как набирал с клавиатуры программист, а только после обработки специальной программой-препроцессором. К примеру, введенный оператор PRINT в память записывался парой символов, к примеру «@Х». Небольшое изменение, и… Оператор ПЕЧАТЬ или DRUCKEN превращались в точно такой же «@Х»! При выводе на экран или на «Консул» производилась обратная операция – естественно, с учетом заранее выбранного региона. Таким образом, написанный на русском софт после вывода на магнитный диск «Спирали-3» и последующего считывания «Орионом» с экспортной ПЗУ отображался на экране с английскими (немецкими, французскими или еще какими-нибудь) командами и аргументами функций.

Выходило очень красиво политически, вот только никаких реальных бонусов не давало. Причина в названиях переменных и комментариях. Они оставались в неизменном виде и после переноса на другой язык превращали текст программы в по-прежнему работающее, но трудночитаемое месиво. Что до меня, так идея «программирования по-русски» немилосердно резала глаза несогласованными падежами, и вообще, получилось глупо и неудобно. Более того, большинство знакомых мне программистов продолжали использовать в работе англоязычную транскрипцию.

Впрочем, не все было плохо. Первые же внедрения техники показали, что простые инженеры относятся к командам на родном языке куда более лояльно, чем профессионалы. Это даже повлекло за собой одно весьма неочевидное следствие. А именно для распечатки текста теперь годилась любая электрическая пишмашинка со стандартной русской раскладкой, лишь бы только ничего не мешало «подпаять контакты». Сначала я полагал, что наконец-то вместо двуязычных, а значит, не имеющих маленьких русских букв пишмашинок на ВЦ появится нормальная отечественная техника. Но… промышленность СССР не смогла освоить это сверхсложное устройство[26]. Поэтому процесс двинулся строго в обратную сторону, и вскоре особым секретарским шиком стали сине-белые «Консулы» с перепаянными литерами.

…По «странной» причине родной язык на экране монитора пришелся по вкусу не только русскоязычным инженерам, студентам и даже школьникам. Сложно сказать, насколько это помогло советским компьютерам в конкурентной борьбе за европейский и американский рынок, но много позже славный своими неоднозначными высказываниями «отец Алгола» Эдсгер Вибе Дейкстра писал: «Именно многоязычный Багол сделал «Орион» первым!»

Весна не лучшее время для забавы с ружьями, однако завидовские[27]егеря расстарались, и никто из гостей не ушел из леса обиженным. Даже не особо уважающий охоту Шелепин не смог удержаться – вместе с соратниками по партии он тихо крался в ночной тишине леса в специальной темно-зеленой шляпе-трилби, искал кажущиеся огромными силуэты глухарей на фоне светлеющего неба и… Раз за разом стрелял в токующих, забывших все на свете птиц.

…Солнце не успело миновать точку полудня и упорно карабкалось вверх по синеве неба. С той же самой неизбежностью охота членов Президиума ЦК КПСС перетекла в ранний обед. Никаких особых формальностей – перед охотничьим домиком, на широкой поляне в сосновом редколесье обслуга охотхозяйства составила в ряд два обычных, изрядно потрепанных непогодой кухонных стола без скатерти, так что был виден их покоробившийся местами светлый шпон[28]. Спешно приготовленную поварами дичь дополнили закуски, бутылки с боржоми, а также алкоголь – по вкусу каждого из присутствующих. Посторонних не было, старые коммунисты любили посидеть запросто и без труда обходились за столом своими силами.