Будь его воля, Патрон не мешкая бы уволил Сюзи из «Медвежьего стяга». По опыту он знал, что только себялюбцы не опасны. Их легко приручить: они играют по правилам, все их поступки можно вычислить. А вот если у человека теплится в душе любовь к ближнему, так и жди от него неприятных неожиданностей… Да, сглупила Фауна, ничего не скажешь…

Джозеф-Мария еще раз оценивающе оглядел Сюзи (будто подержанную машину покупал). Хорошая фигура. Красивые ноги. Задница, правда, маловата, и грудь слишком полная. Дурной знак: у хорошей шлюхи грудь обычно плоская. Лицо у Сюзи довольно симпатичное – если она, конечно, в настроении. Все чувства сразу проступают на лице; если ей хорошо, то лицо светлое… У шлюхи должна быть маска на все случаи жизни; личико смазливое, но не примечательное – наутро не вспомнить. А вот Сюзи так легко не забудешь! И что самое в ней плохое – для нее середины не существует: все у нее или «да», или «нет».

Одним словом, славный себе сделала Фауна подарочек!

Какахуэте, племянник Патрона, стирал пыль с полок. Он дружески улыбнулся Сюзи, сверкнул золотым зубом.

Сюзи просияла и улыбнулась в ответ, улыбнулась по своему, по-особенному. Дрогнули, поползли в стороны полные губы; глаза словно распахнулись, и что-то теплое и вместе робкое проглянуло оттуда. Да, тяжелый случай, еще раз подумал Патрон. Прикрывается она бойкостью, но и бойкость-то у нее не та, что нужно – не жалкая, не заученная. Отчаянная, простая душа. Пойдет за парнем, в карман к нему не посмотрит. От таких, как она, мужчине больше неудобств, чем удовольствия. И чем-то – непонятно чем – она здорово напоминает Дока. Нужно еще раз предупредить Фауну: с этой девчонкой хлопот не оберешься. Гнать ее в три шеи из «Медвежьего стяга»! Таково было окончательное, квалифицированное мнение Патрона. (С врачом советуются о болезнях, с Джозефом-Марией – о женщинах; правда, ни тот, ни другой от ошибок не застрахованы.)

Джозеф-Мария успел обдумать и вынести приговор за какие-то мгновения, пока Сюзи распечатывала сигареты и закуривала.

– Как дела? – спросил Джозеф-Мария.

– Нормально, – сказала Сюзи. – Фауна просила блокнот. И пару карандашей – мягких.

Патрон выложил товар на прилавок.

– За месяцы – шестой блокнот! И что это она все пишет?

– Гороскопы.

– Ну и как ты думаешь, есть от них польза?

– Вряд ли. Зато и вреда нет.

– Один мой знакомый на гороскопах неплохо зарабатывал, – сказал Патрон.

– Фауна денег не берет.

– Знаю. Только вот почему не берет? Вроде бы женщина неглупая…

– Да уж не глупее некоторых, – сказала Сюзи.

Тут вошел Док с двумя пустыми пивными бутылками.

– Будь добр, со льда еще парочку, – попросил он.

Сюзи глянула на Дока: интересно, что он такое? – и тут же отвела глаза, смущенная видом его лохматой бороды: она никогда не пялилась на человека, если у него что-нибудь не так.

– Отчего ты сам не держишь лед? – спросил Патрон. – Брал бы тогда по целому ящику пива…

– Нет уж, держи ты. Так рациональнее, – отвечал Док.

– Ты знаком с Сюзи? Она новенькая в «Медвежьем стяге».

– Здравствуйте, рад познакомиться, – сказал Док.

– Здравствуйте, – произнесла Сюзи, выговаривая все слоги (обычно она бросала скороговоркой «здрасте»).

Когда Док ушел, Патрон сказал:

– Видала? Это у нас человек особенный!

– Чувствуется…

– Он такие штуки знает, что мы с тобой и не слыхивали! – Как всякий житель Консервного Ряда, Патрон бросился защищать Дока.

– Он что, немного с приветом?

– Сама ты с приветом. Просто он так разговаривает – не умеет по-другому.

– Чувствуется… – опять сказала Сюзи.

– Знаешь, чем он занимается? Ловит медуз и головастиков – и продает!

– Да кому же они нужны?

– Не волнуйся, на всякий товар покупатель найдется.

– Ну-ну. А другие почему не додумались медуз продавать?

– Ты думаешь, все так просто? Надо знать, кого ловить, да как обрабатывать.

– А зачем ему эта борода? У меня был знакомый борец, тоже бороду носил.

– Не знаю. А борцу зачем борода?

– Чтоб грознее казаться.

– Может, и Док тоже?.. Хотя нет, зачем ему грозность напускать… У нас в армии, – вспомнил вдруг Патрон, – бороду носить не разрешали. Будешь выделяться – не уживешься в казарме.

– То-то и оно, – сказала Сюзи. – Я не против, чтоб мужчина выделялся. Только чтобы не очень.

– Женщина должна приспосабливаться! – наставительно сказал Патрон. – Что-то я совсем с тобой заболтался. Работа стоит.

– Ты мексиканец? –спросила Сюзи.

– Американец. Папаша, тот был мексиканец.

– А разговаривать по-ихнему умеешь?

– Ну, умею.

– Вулли ву?

– Нет, это не по-нашему.

– Ладно, пока, – сказала Сюзи. Дверь с жалюзийной сеткой захлопнулась за ней.

«А она ничего, – подумал Патрон. – Хотя будь моя воля, я 6м ее выставил из „Медвежьего стяга“.

Сюзи прошла пустынной улицей к парадному входу «Медвежьего стяга», поднялась на крыльцо. Тут она обернулась, ей почудилось – кто-то на нее смотрит. Она не видела, что Док наблюдает за ней из окна Западной биологической.

У залива на высоком взморье расположились бок о бок два города – Монтерей и Пасифик-Гров. Похожего в них только и есть, что стоят они в одной местности. Монтерей основали в незапамятные времена чужаки – индейцы да испанцы. Рос город нечинно, самотеком, дома в нем и те торчат как попало. Иное дело Пасифик-Гров – город-убежище суровых духомыслов Моисеевых. Возник он хоть недавно, в 80-е годы прошлого века, зато сразу отлился в готовую форму, со всеми законами, моральными нормами и обычаями. Один из городских законов запрещает сделки, предметом коих служат крепкие напитки. Оттого в аптеках нарасхват тонизирующие средства на спирту. Другим законом предписывается опускать шторы после захода солнца, а раньше не полагается. Не дозволяется гонять на велосипедах. В запрете воскресные походы на пляж и лодочные катанья. Есть еще одно преступление: для него не существует статьи, но почитается оно серьезным, – это буйные пирушки. Надо, впрочем, признать, что большинство законов блюдется теперь не столь усердно. Прежней стены между городом-убежищем и миром нет.

Раз за свою историю Пасифик-Грову случилось попасть в беду, беду нешуточную. События таковы. Среди первого населения города-убежища оказалось немало стариков. Бежать им было не от кого и не от чего, а просто вот захотелось поселиться на старости лет именно здесь. Старики были ворчуны, от безделья совали всюду нос и скоро порядком всем надоели. Чтоб занять их, городской филантроп по имени Димс подарил городу две площадки для игры в рок.