– Не говори так! – девушка испуганно обняла моё лицо своими ладонями. – А то вдруг боги услышат твои слова – и так и сделают?!

– Хорошо, хорошо, не буду, – потрепала её по щеке правой рукой.

Пусть думает, что мне станет легче, если буду молчать. Пусть надеется, если ещё может надеяться хоть на что-то.

А жестокий дядя и вправду начал расспрашивать и про холостых калек. На всё готов, лишь бы поскорее от нас избавиться?!

Когда мы выходили за водой, в лес или в поле, дядя обязательно сопровождал нас. И велел его разыскать, если он будет где-то у соседей, а нам вздумается выйти. Серьёзно врал:

– Я теперь главный мужчина в семье – и мой долг вас защищать. Так что я обязан сопровождать вас, когда вы куда-то уходите. Чтобы ни здешние мужчины, ни странники не вздумали до вас дотронуться или грубить вам!

И действительно всегда ходил вместе с нами.

На четвёртый день после похорон, мы втроём пошли на реку за водой. Как и прежде, мы с сестрой несли самые большие кувшины, а Яш просто шёл рядом с нами.

Он и на обратном пути не будет нам помогать. Будет опять ворчать, заметив грустный взгляд Ишы, мол, пора бы нам привыкать уже вести хозяйство. А то вдруг повезёт стать женой старшего сына какой-то семьи? Тогда всё хозяйство на нас будет. Свекровь-то и рада будет отдохнуть наконец. Да, впрочем, если станем младшей чьей-то женой или женой самого младшего из братьев, тогда-то и на нас будут старшие жёны сваливать работу. Нет, конечно, бывают добросердечные и мудрые женщины, которые относятся к младшим жёнам и жёнам младших братьев мужа как к любимым своим младшим сёстрам, у тех всё мирно и дружно в семье, но, увы, не у всех женщин с рождения достаточно благоразумия. И, уж тем более, не у всех оно рождается и потом. Словом, он «старательно готовил нас к трудностям взрослой жизни».

Мы упарились, пока шли. Вспотели. Да и металлические украшения, нагретые солнцем, обжигали кожу. Мы, следуя его воле, носили сразу все украшения, которые у нас были, чтобы и незнакомый видел, что у нас сколько-то приданного есть при себе.

Пока мы набирали воду, дядя поднялся наверх берега и осмотрелся. Потом торопливо сбежал, взволнованный, кинулся к нам. И почему-то тихо сказал:

– Живо лезьте и мойтесь! От вас слишком сильно потом воняет. А тела женщин должны благоухать чистотой и духами! Духов, увы, мы пока позволить себе не можем, а вот чистоту хранить мы все обязаны.

– Но… – засмущалась Иша.

– Живо! – зашипел он на нас. И выхватил у неё кувшин из рук. – Да не робей ты, о глупая! Я, разумеется, отвернусь, – и тотчас же выполнил обещание.

Мы с сестрой недоумённо переглянулись. Он обычно стоял на берегу, далеко, пока мы купались. А сегодня был так рядом! Впрочем, он был старшим. Стал теперь главным мужчиной в семье. Так что надлежало нам его слушаться.

Потому я поставила мой наполненный кувшин на берегу, чуть ямку выкопав, чтобы стоял ровно. И послушно вошла в воду, по шею. Старательно оттёрла песком подмышки и ступни. И Иша, смотря на меня, занялась тем же.

А потом мы торопливо полезли на берег, чтобы поскорее солнце одежду нашу высушило. Если будем медлить, дядя опять будет ругаться. А он жестокий. Может даже ударить нас в гневе.

И только мы вышли, выжимая распущенные волосы, как сверху горы, у обрыва, послышались мужские голоса:

– Второй брат, можно сегодня ты постираешь? У меня руки все стёрты после вчерашней стирки!

– А нечего тебе было ходить туда и на чужих жён пялиться! Я тебя наказал – вот и выполняй.

– Но старший брат! Но… Садхир, а почему ты молчишь?! Тебе совсем меня не жаль?!

Мы с сестрой потрясённо застыли. Посмотрели наверх.

А сверху на нас смотрел наш дядя, уже повернувшийся к нам. И, поодаль от него, стояли три незнакомых мужчины. И они тоже смотрели на нас, облепленных промокшими одеждами и накидками. Мерзкая ткань ничего не скрывала! И… и старший из незнакомцев как-то странно блеснул глазами, разглядывая моё тело.

Иша торопливо в воду плюхнулась, обдав меня брызгами: девушка оказалась расторопнее, чем я. Но я тоже торопливо отступила в воду, заслоняя сестру, у которой в воде юбка сползла, обнажая щиколотки и ноги до колен. И, присев, я торопливо юбку её оправила. А она робко уползла поглубже. Боясь так же засветиться ногами или невольно показать ноги под юбкой, если нырну, я в воду уползала медленно. И мужчины незнакомые проводили меня взглядами. Смотрели на мою грудь пристально, жадно, пока не влезла в воду по самый подбородок. Жадными были взгляды у самого старшего и младшего. А вот средний по возрасту, самый высокий, вообще отвернулся, сразу, как только приметил нас в таком непристойном виде.

– Поллав, а, может… нам жениться? – мечтательно спросил младший из путников у старшего. – Тогда уже жена всегда будет и стирать, и готовить! Представляешь, как хорошо будет? – но покосился почему-то туда, где под водою виднелся силуэт моего тела.

– Не говори ерунды, Мохан! – проворчал самый высокий из мужчин. – Мне и тебе надобно сначала полностью пройти обучение. Научиться контролировать свои эмоции и порывы. И только тогда будем пригодными к семейной жизни.

Услышав про обучение, юноша скривился. А старший из братьев поморщился. Видимо, средний их уже допёк своими благими намерениями. Кстати, осторожно подглядев на них, я запоздало заметила, что у Садхира были украшения из плодов рудракши: бусы, браслеты на запястьях и предплечьях. Да даже серьги! У его братьев серьги были золотые, крупные, а вот у Садхира – плоды рудракши, оправленные в золото. Да золота-то там было ровно столько, чтобы поддерживать драгоценную ношу и цепляться за мочки. Кажется, один из братьев очень интересуется мудростью и религией. Да и на меня он избегает смотреть: то ли противна я ему, то ли не хочет меня смущать.

Средний из путников, будто почувствовав мой взгляд, обернулся. И взглянул на меня укоризненно, мол, что ты пялишься на мужчин, о девушка, мало тебе, что ты и так уже опозорилась? И я торопливо взгляд опустила. Дрожащая Иша в воде прибилась ко мне. Нет, спряталась за моей спиной. Мне пришлось поддерживать её под руку, чтобы не упала на глубину.

Тут наш дядя, будто опомнившись от потрясения, взвыл:

– О боги! Да за что же мне позор такой на мою голову?! О, мой бедный брат, как я, мерзкий брат твой, так подло тебя подставил! О, срам-то какой! – и уже сердито зыркнул на мужчин, которые уже всё рассмотреть успели: – Да хватит вам пялиться! О бесстыдники!

И те, вспомнив о приличиях, наконец-то отвернулись. Я нарочно подсмотрела между мокрых волос. Ага, и Поллав даже голову Мохана отвернул, цапнув за ухо. Старший из них, похоже, грубоват. А младший – не слишком-то и послушный. Средний уже не смотрел на меня. Он, выходит, самый приличный и спокойный из всех.

Покосилась уже на дядю. Тот внимательно смотрел на меня. Правда, тут же внимательно покосился на Садхира. Значит, Яш заметил, как я смотрела на незнакомого молодого мужчину. А теперь посмотрел на Поллава, мрачно смотрящего куда-то себе под ноги.