Эрика чувствовала себя превосходно. Даже лучше, чем превосходно. Она начала чувствовать что-то «противоположное паранойе». Весь мир был на ее стороне. Она стала кем-то вроде волшебника, шамана, супергероя. Она рассталась со своим парнем, но сохранила дружеские отношения с ним, и это тоже казалось лучшим исходом из возможных.

Двадцатидевятилетняя Эрика рассматривала варианты развития своей карьеры. На горизонте появилась заманчивая должность – нужно было преподавать журналистам, пишущим о моде. Это означало новый переезд, на этот раз к южному побережью. На собеседовании Эрика показала презентацию о том, что она «модный журналист, но на самом деле шарлатанка», основываясь на том факте, что даже за статью, размещенную на передовице американского Nylon Magazine, ей заплатили всего 30 долларов. Она хотела рассказывать о сложностях жизни журналиста «на вольных хлебах» своим студентам.

Ее потенциальные работодатели были в восторге. Она получила должность.

Через пару месяцев все покатилось под откос. Обиженный студент нашел статью, которую Эрика писала для интернет-издания Mirror, в ней рассказывалось о жизни с психозом. Вскоре статья разлетелась по всему «Фейсбуку». Все читали о проблемах Эрики.

«Надо мной смеялись все кому не лень, – рассказывает Эрика, – я стала ходячим посмешищем».

Ей и так приходилось нелегко, некоторые аспекты новой работы оказались тяжелее, чем она предполагала. Утренние лекции по четвергам стали настоящим испытанием: Эрике нужно было больше часа рассказывать аудитории в 140 человек о том, что не входило в ее компетенции. Она называла эти дни «анорексичными четвергами»: из-за переживаний она снова активно теряла вес. Она выглядела изможденной, и в голову приходили мысли о суициде. «Я была преподавателем, которого травят собственные студенты. В такой ситуации остается только молиться. Я становилась на колени и умоляла. Пожалуйста, просто дай мне умереть».

Она вела семинар, когда ректор постучал в дверь кабинета. «Вам нужно пройти со мной в отдел кадров. Прямо сейчас».

Проблема, как ей объяснили, заключалась в том, что при устройстве на работу она не упомянула о своем психическом расстройстве. Она также не упомянула, что в прошлом ее увольняли с работы. Все доказательства были написаны черным по белому – в ее собственной статье описывалось, как она работала в приемной медицинского центра, как боялась, что внутри факса стоит шпионское устройство, и как ее с позором выгнали. Эрику спросили, может ли она что-то сказать в свое оправдание. И она сказала. Сказала, что раньше она принимала лекарства, но потом поняла, что шизофрении не существует, и перестала. Сказала, что у нее нет никакого психического расстройства. И: «На самом деле у меня суперспособности. Я как шаман своего рода».

Начальник Эрики объяснил: руководству кажется, что Эрика не справляется с тем скандалом, который разгорелся в социальных сетях, и что они не хотят подвергать Эрику еще большему давлению.

Когда она забирала вещи из кабинета, коллеги избегали смотреть ей в глаза. Раздавленную, ее проводили до выхода.

Эрика смеется и качает головой: «Моя новая квартира была такой крохотной, что можно было одновременно сидеть на горшке и варить пасту».

Она отказалась признать поражение и начала поиски новой работы. Так она и оказалась в дурном районе Бирмингема, на полставки подрабатывая пиарщиком для музыкальной группы и пытаясь закончить статью для Vice Magazine. К этому времени мысли совершенно выходили из-под контроля. Возвращались старые страхи – о страшных преступлениях и побеге. Эрика попыталась назначить прием у врача. Она уже несколько месяцев не принимала антипсихотические препараты, но редкое событие – визит отца – подтолкнуло ее к решению попробовать снова. Она пошла в ближайшую клинику, но там было так много желающих попасть к врачу, что Эрике не удалось записаться.

Тогда-то и началась травля со страниц Daily Mirror. Эрика стала самой разыскиваемой преступницей Великобритании. Террористические группировки жаждали мести. Все книги в местном магазинчике были о ней, о ее больной, расшатывающей устои семье.

Она была угрозой для окружающих и боялась за свою жизнь.

Ей оставалось только одно. Опустив голову, чтобы никто ее не узнал, Эрика прошла короткий путь от квартиры до супермаркета. «Я думала, что лучше выпить отбеливатель, потому что потом уже не смогу ничего с этим сделать», – объясняет она.

Впервые за время нашего разговора на глаза Эрики наворачиваются слезы. Ей больно говорить об этом, и ее боль передается мне.

Если тем вечером произошло хоть что-то хорошее, то это был тот лучик света, что на минуту промелькнул во тьме мыслей Эрики.

Он не показывался, пока Эрика не опустошила половину кружки отбеливателя. Ее стошнило, затем она выпила остальное и села на кровать в ожидании конца. Но именно в эту минуту Эрике пришло в голову, что в мире есть люди, готовые помогать даже закоренелым преступникам. Ей было всего 29. Люди меняются, существует реабилитация. Может быть, еще есть надежда – даже для такого ужасного человека, как она.

Эрика поднялась, дошла до общего телефона, стоящего в коридоре, и, уже чувствуя жжение в глотке, набрала 999.

В отделении неотложной помощи Эрике сделали рентген, чтобы проверить, не беременна ли она (отбеливатель определенно мог бы навредить плоду). Ей поставили капельницу с обезболивающим, велели пить молоко. Эрике повезло, что она не успела нанести себе непоправимого вреда.

Примерно двенадцать часов спустя, в шесть утра, ей захотелось выкурить сигарету. Она слишком боялась заговорить с кем-то, поэтому решила просто выйти на улицу и поискать окурок.

Эрика стояла у дверей и глубоко дышала, пытаясь подготовиться к встрече с десятками кричащих журналистов. Она знала, что они будут ждать снаружи с камерами и микрофонами, все захотят взглянуть на нее – пойманную преступницу. Она открыла дверь и вышла в тишину раннего утра. Она огляделась по сторонам. Происходящее было лишено всякого смысла.

Когда состояние Эрики улучшилось настолько, что она смогла покинуть отделение неотложной помощи, ее посадили в инвалидную коляску, укрыли ее ноги пледом и вкатили ее прямиком в скорую для транспортировки.

Эрика понятия не имела, куда ее везут.

Они проехали через весь город и остановились у здания из красного кирпича. Эрику завели внутрь. Первое ее впечатление – в коридоре пахло мочой. Первый встреченный человек – пожилая женщина с гниющими зубами. Она спросила, что Эрика здесь делает. Та ответила, что она самая разыскиваемая преступница в стране, и женщина разразилась хохотом.

Всю неделю Эрика провела в психиатрической лечебнице.

Она часто звонила отцу, умоляла приехать и забрать ее домой, говорила, что чувствует себя здесь как в тюрьме, что не сможет этого вынести.

Когда ее выписали, восстановив режим приема антипсихотических лекарств, она на время осталась пожить с отцом и его подругой. Специалисты группы, которые наблюдали за ней раньше, пришли навестить ее, Эрика вынудила их отдать ее медицинскую карту. Она хотела понять, что с ней происходит. Она также хотела подтверждения своего диагноза. Больше никакого «в легкой форме». Ей сказали, что она страдает параноидальной шизофренией.