Июль ознаменовался еще одним тревожным для Страны восходящего солнца событием: Рузвельт одобрил Закон о развитии военно-морских флотов обоих океанов. Он пообещал, что американский флот затмит Императорский.

Японские адмиралы уже убедили правящие круги сделать выбор — продвигаться не на север, а в сторону Южных морей. Причем сделать это в максимально сжатые сроки. Япония считала, что экономические затруднения дают ей моральное право на экспансию.

Но на пути стоят Соединенные Штаты. Их форпостом на Тихом океане служил Пёрл-Харбор, одна из сильнейших в мире военно-морских баз, "тихоокеанский Гибралтар". Потопление крупных кораблей деморализует США, которые вынуждены будут запросить мира. Вашингтон, вводящий эмбарго на поставки нефти, американские военные базы на Филиппинах — все эти помехи будут устранены одним ударом. Мощный Императорский военно-морской флот, не знающий поражений и обладающий уникальным боевым духом, обеспечит победу даже над гораздо более сильным противником. Война с Америкой и Англией будет главным образом морской. Англо-американские силы слишком слабы, чтобы противостоять Японии.

Так оценивал ситуацию маршал Ямамото, и так считал Императорский генеральный штаб. А между тем Япония никогда не участвовала в полную мощь в современных боевых действиях с использованием новейшего оружия. Ее военное руководство утверждало, что поскольку Япония не имела поражений, то и на этот раз войну не проиграет, так как японцы — избранный народ, ему во всех делах помогают боги.

Подобные оценки и заявления свидетельствуют об одном: правящие круги Японии охватила мания имперского величия. «Звездная» болезнь самообольщения глубоко поразила политическое и военное руководство страны, лишив его возможности реально оценивать ситуацию. Воистину, там, где правит безрассудство, отступает здравый смысл. Японские милитаристы попались на удочку собственных мифов о превосходстве японского оружия, о возможностях голой силы, о японском духе и т. д. Подобный авантюризм, как мы увидим, приведет к бесчисленным жертвам и неимоверным страданиям многих народов.

“Дух Ямато” — источник японского национализма и милитаризма

Отцом японской армии нового типа считают Ямагата Аритомо (1838–1922). Выходец из бедного самурайского клана, он 27 августа 1871 года был назначен на пост военного министра и приложил немало сил, чтобы создать армию, основанную на системе всеобщей воинской повинности.

4 января 1882 года под руководством Ямагаты был подготовлен “Императорский рескрипт солдатам и матросам” (“Гундзин Чокую”) — документ, усиливавший независимость военного ведомства от правительства.

В обиходе японские солдаты рескрипт называли просто — "Пять слов", — вероятно, потому, что он имел пять основных положений. Отношение к документу в армии было серьезным и даже благоговейным. "С солдатами мы работали усердно, — вспоминал один из японских офицеров, — храня "Пять слов" в наших сердцах. Я думаю, что мы все жили по его принципам".

В "Императорском рескрипте" излагалась вся особая индивидуальная и групповая мораль, культивировавшаяся в японской армии. Он содержал пять принципов военной этики — верность, вежливость, храбрость, справедливость, умеренность.

Верность считалась сутью солдатского долга: "Помни, что сила государства зависит от мощи его вооруженных сил… Не забывай, что долг тяжелее, чем гора, в то время как смерть легче пера… Даже опытный в военном деле и хорошо обученный солдат или матрос — всего лишь обыкновенная кукла, если он не верен своему долгу. Дисциплинированное подразделение во главе с хорошим командиром, но не до конца верное своему долгу, в случае военных действий — не более чем толпа…"

Учтивым и вежливым называли солдата, который был требовательным в соблюдении приличий. "Подчиненные должны считать приказы их командиров исходящими прямо от императора".

Храбрость означала почитание доблести. Настоящая доблесть — выполнять свой долг солдата или матроса.

Справедливость означала честное выполнение долга и данного слова.

Умеренность и простота должны были стать целью каждого военнослужащего, чтобы помочь ему выполнить свой долг.

В добавление к принципам особо подчеркивалось, каким бесчестьем обернется для солдата и его родных вражеский плен (не говоря о потере пленным солдатом пенсии). Наоборот, смерть в бою означала для солдата и его семьи почет, пенсию для родных и возвращение в Японию урны с прахом погибшего для похорон в храме Ясукуни.

"Сражайся жестоко, если боишься умереть, и ты умрешь в бою. А если не боишься — ты не умрешь… Ни при каких обстоятельствах не сдавайся в плен. Если стал беспомощным — с честью покончи с собой", — так приказывал император своим солдатам.

Кодекс бусидо наложил глубокий отпечаток на японскую армию XX века. Он предписывал все делать тщательно. Эту тщательность можно проиллюстрировать многочисленными примерами из жизни как солдат, так и офицеров.

Начиная с 1870 года уровень обучения офицеров различным дисциплинам был очень высок. Ни один из командиров не мог быть назначен на штабную должность до тех пор, пока не пройдет серьезные экзамены, тем более он не продвинется в звании до генерала, если не удостоится высоких оценок. Утверждение европейцев о том, что "логику войны можно постичь только сражаясь", в Японии всегда считалось пределом человеческой глупости.

Процесс подготовки будущих японских офицеров в военной академии был невероятно изматывающим. Переполненные казармы, неотапливаемые помещения, плохое питание — все это больше напоминало тюрьму, чем учебное заведение. И при этом — интенсивные и напряженные занятия, по времени почти в три раза превышающие учебные программы в офицерских школах Запада. Кадеты изучали историю, географию, математику, логику, черчение, иностранные языки. Они должны были хорошо усвоить кодекс бусидо — "волю, не знающую поражений". За малейшие проступки их подвергали физическим наказаниям, а провалы на экзаменах настолько часто приводили к самоубийствам, что результаты их сдачи стали держать в секрете.

Военная академия напоминала остров — настолько ее жизнь была изолирована от внешнего мира. Жесточайшая цензура, специальная пропаганда, отсутствие личного времени — все это походило на заточение и служило средством формирования членов особой касты, называемой "японское офицерство".

Будущие командиры получали основательную подготовку, которая основывалась на кодексе бусидо — чисто самурайской философии. При этом механическое перенесение некоторых положений из глубокой древности в век машин и огнестрельного оружия неизбежно вело к ошибкам и крупным просчетам. Неудивительно, что в системе обучения и подготовки офицеров можно было обнаружить серьезные пороки. Так, например, японская военная наука искренне верила в то, что духовная сила сильнее всего на свете, а храбрость превосходит здравый смысл. Каждый выпускник академии был обучен вести в атаку солдат с самурайским мечом в руке. Прикладывались арифметические подсчеты, подтверждающие эффективность этого метода воздействия на войска: считалось, что такая акция командира стоит огня из двадцати винтовок. Своей храбростью и хладнокровием под градом пуль офицер должен вселять в солдат непоколебимую уверенность в себя.