не имели таких уж больших шансов на престол. Однако судьба дала обоим шанс.

Породниться с домом, представители которого уже надевали ту или иную корону, было заманчиво как раз по этой самой причине. Даже призрачную надежду на верховную власть рассматривали весьма серьезно. Особенно в Средневековье, где шанс стать «внезапно смертным» был намного выше, чем в наше время.

В истории не раз происходило то, что цветущая династия стремительно угасала, – такая участь постигла cтаршую ветвь Капетингов после смерти короля Франции Филиппа IV. За несколько десятилетий превратились в прах французские же Валуа в XVI столетии. А Тюдоры, умудрившиеся создать собственную церковь, были вынуждены передать английский трон потомку казненной Марии Стюарт… То же самое произойдет и на Руси. Когда ветер перемен сметет Рюриковичей и посадит на царский трон династию Романовых.

Вот поэтому-то с таким интересом рассматривали каждую возможность приблизиться к чужому трону. Через дочерей и сестер, через внучек и племянниц. Всегда имелся шанс – они сами или их дети будут безраздельно властвовать над новой территорией. А если судьбе будет угодно, то эти земли когда-то станут частью гнезда, из которого выпорхнула «княжна на продажу».

Глава 4. Легендарная красота

«Весть о красоте княжны разнеслась далеко за пределы русского государства», – такой оборот можно часто встретить в описании дочерей наших правителей. В летописях неоднократно подчеркивалось: хороши собой, светлолики, с ясными глазами. Канонический образ русской красавицы, по всей видимости, сложился именно тогда. Увы, нам не дано увидеть портретов средневековых княжон, они попросту не существуют. Но так очевидно, что красота той или иной княжеской дочери часто оказывала решающее влияние при сватовстве. Вот, например, восхищенные строки от польского историка Яна Длугоша:

«Когда советники стали разведывать, какая из женщин могла бы быть достойной такого короля, взор пал на дочь князя Руси… Ее-то и согласился взять король Болеслав, отвергнув дочерей соседних королей. Так как красотой, душевными и телесными достоинствами она превосходила остальных…»

Речь идет о польском короле Болеславе II, который в 1067 году взял в жены дочь смоленского князя, Вышеславу. Покоренный красотой девушки, он заключил союз, который, говоря откровенно, не приносил ему больших политических выгод. Зато избранница была прекрасна!

Потомки князя Святослава Игоревича[17] вполне могли унаследовать от него синие глаза, о которых писал в Х веке византийский историк Лев Диакон:

«Он умеренного роста, не слишком высокого и не очень низкого, с густыми бровями и светло-синими глазами».

Принято считать, что Ярославны – дочери великого князя Ярослава Мудрого – имели рыжеватые волосы. Косвенно об этом может свидетельствовать описание внешности сына Анны Ярославны, короля Франции Филиппа I. В разных источниках упоминаются его светлые глаза и шевелюра цвета спелой пшеницы. Впоследствии и у потомков французского государя встречались характерные черты – голубые или синие глаза (например, у Филиппа IV Красивого, первого из «проклятых королей») и светлые волосы.

Учитывая скандинавское происхождение первых русских князей, ничего удивительного в этом нет.

Впрочем, и спустя столетия иноземные путешественники, бывавшие на Руси, отмечали красоту наших женщин. Венецианец Амброждо Контарини побывал в Москве проездом в 1477 году, когда направлялся из Персии к себе на родину. «Русские очень красивы, – записал он, – как мужчины, так и женщины».

Столетием позже ему вторил и дядя папы римского Урбана VIII, Рафаэлло Барберини: «Чрезвычайно ревнуют своих жен и мало дозволяют им отлучаться со двора, да и не без причины: мужчины и женщины у них чрезвычайно как хороши собою и здоровы».

А составитель «Записок о Прибалтике и Московии» Ганс Мориц Айрман[18] и вовсе считал, что его немецкие соотечественницы заметно уступают «московиткам»:

«С лица столь прекрасны, что превосходят многие нации. Они стройны телом и высоки, поэтому одежды сидят на них красиво… Свои волосы заплетают в косу и украшают жемчугом… Никогда не увидишь такую даму хохочущей или с жеманными улыбками, с какими женщины нашей страны стремятся проявить свою светскость».

Географ Адам Олеарий не единожды приезжал в Москву и неплохо ознакомился с особенностями быта ее обитателей. Многое удивляло его, многое восхищало. Русские женщины в его воспоминаниях тоже подробно описаны:

«Среднего роста и в общем красиво сложены. Они нежны лицом и телом. Но в городах они все румянятся и белятся… Они чернят, а иногда окрашивают в коричневый цвет брови и ресницы».

Простим Адама Олеария. По всей видимости, проводя большую часть времени в разъездах, он мало посещал придворные балы у себя на родине или в других государствах Европы. Иначе бы он знал, что на рубеже XV-ХVI веков белить и румянить лица было вполне в духе и его современниц. Фарфоровой белизны добивалась для своей кожи королева Англии Елизавета I Тюдор, а французские аристократки того же времени посыпали голову белой и золотой пудрой так обильно, что во время танцев она могла осыпаться по плечам.

Интересно, что английский путешественник Джон Горсей, побывавший при дворе Ивана Грозного, высказался как раз в комплиментарном тоне – а ведь это события практически одного и того же времени:

«Великий князь всея Руси Иван Васильевич был красив собою, одарен большим умом, привлекательностью – словом, был создан для управления… Он женился двенадцати лет на Анастасии Романовой, дочери боярина знатного рода. Государыня эта была красива, умна и благочестива…

Добродетели ее… приобрели ей любовь и почитание подданных. И, так как Иван был молод и развращен, она управляла им с ловкостью и благоразумием».

А в XVIII столетии испанский посол, герцог Лирийский, с восхищением воскликнет о дочери Петра Первого: «Елизавета такая красавица, каких я никогда не видывал… Цвет лица ее удивителен, глаза пламенны, рот совершенный, шея белейшая, и удивительный стан. Она высокого роста и чрезвычайно жива, ездит верхом без малейшего страха. В обращении ее много ума и приятности».

Елизавету признавали необычайно привлекательной, хотя некоторые изъяны в ней нашел представитель французского короля: «Могла бы называться совершенной красавицей, если бы не ее курносый нос и рыжеватые волосы». К слову, дочь Петра Великого была в одном шаге от того, чтобы стать королевой Франции, – император мечтал об этом союзе. Но решение о браке принимал не юный Людовик XV, а его окружение. И в нем оказалась бойкая маркиза де При, которая рассудила чрезвычайно просто: цесаревна из России вряд ли будет управляемой особой. Подле такой трудно сохранить свою власть. Поэтому королю Франции быстро подыскали невесту из бедного и