4. Записки китайских путешественников-современников Чингисхана, которые непосредственно видели и беседовали с основателем Монгольской империи.

Мэн Хун. «Записки о монголо-татарах». В 1219 году Мэн Хун в качестве посла от Южно-Китайского правительства (династия Сун) был направлен в ставку Чингисхана для переговоров по поводу военных действий против империи Цзинь (Маньчжурия и Западная часть Китая). Его записи или отчёт о выполненной миссии дипломата и разведчика, написанный сразу же после возвращения в 1221 году, был обнаружен русским историком-востоковедом В.П. Васильевым в 1840–1850 годах, во время его пребывания в научной командировке в Китае.

«Мэн-да, бей-лу» – китайское название записок Мэн Хуна. Сведения Мэн Хуна – военного дипломата и разведчика дошли до нас в первозданном виде, уцелев при чистке китайской историографии в XIV веке и позже, они багополучно сохранились где-то в военном ведомстве. И только в середине XIX века были обнаружены и обнародованы В.П. Васильевым [36, с. 34–35].

Мэн Хун лично с Чингисханом не встречался, так как последний в это время возглавлял Западный поход, а целый год он в основном сотрудничал с Мухали, который был Главнокомандующим всех войск Чингисхана в Китае. И здесь следует отметить, что сотрудничество это было весьма плодотворным. Вражду династии Сун против империи Цзинь Чингисхан с помощью посла Мэн Хуна использовал в полную силу.

В «Записках…» Мэн Хун затронул все аспекты жизни монголов, интересовавшие южносунские власти. Приведены основные сведения об истории возникновения государства Чингисхана, системе власти правителя, военном деле, экономике государства. Исключительная ценность «Записок о монголах-татарах» ещё и в том, что это единственный прижизненный при Чингисхане китайский источник, притом представляющий собой деловой отчёт-записку китайского посла своему правительству о монголах. Летом 1232 г. Мэн Хун во главе 20-ти тысячного корпуса помог Субедею овладеть городом-крепостью Даляном.

5. «Си-ю цзи» («Описание путешествия на Запад») даосского монаха Чан Чуна. Данное сочинение представляет собой путевой дневник путешествия вместе с учениками от Пекина до Балха и Самарканда через Северный Китай, Монголию, Тянь-Шань в Туркестан (1220–1224 гг.). Кроме путевых наблюдений, для нас важную часть сочинения составляет изложение бесед Чан Чуна с Чингисханом, что делает памятник уникальным источником.

Чингисхан еще в 1219 году пригласил его к себе, желая, по-видимому, получить «лекарство для вечной жизни», так как слышал о том, что даосы занимаются поиском «философского камня» и очень сильны в магии. На самом деле, Чан Чун, философ и поэт, принадлежал к школе даосизма.

Грозный завоеватель милостиво встретил даосского монаха и приветствовал его такими словами: «Другие дворы приглашали тебя, но ты отказался, а теперь пришёл сюда за 10 000 ли, мне это весьма приятно… Какое у тебя есть лекарство для вечной жизни, чтобы снабдить им меня?» Узнав, что «есть средства хранить свою жизнь, но нет лекарства бессмертия», Чингисхан ничем не выразил своего разочарования или недовольства; наоборот, он похвалил за чистосердечие и прямоту китайского философа. Чингисхан три раза слушал наставления китайского мудреца, внимал учителю с видимым удовольствием, повелев присутствующим записывать его слова. Когда Чингисхан во время охоты упал с коня и чуть ли не был убит вепрем, Чан Чун предупредил императора – поменьше охотиться вследствие преклонного возраста. «Я сам уже понял это, – ответил ему Чингисхан, – твой совет весьма хорош…, слова твои я вложил в сердце». Вскоре после этого Чан Чун попросил позволения вернуться на родину и навсегда распрощался с великим монгольским императором, который среди бренных тревог и шумной лагерной жизни так чудесно сумел оценить философа (Владимирцов Б.Я. «Чингисхан») [136]. В Китае есть город Чанчунь (южнее Харбина). Не в честь ли этого мудреца и поэта он назван?

6. Елюй Чуцай (1180–1244) – киданец, привлечён к службе Чингисхана в 1218 г. в качестве советника, при Угедей-хане он возглавлял административное управление Северным Китаем, затем и Центральное правительство династии Юань. Автор «Записок о путешествии на Запад». Заслуги его в организации и создании Монгольской Империи огромны. Джон Мэн охарактеризовал его так: «Дело его всей жизни – помочь Небесам, остановившим свой выбор на данном правителе, преобразовать варварство и невежество в добродетель и мудрость» [28, с. 294].

Елюй Чуцай наставлял государя: «Хотя мы империю получили, сидя на лошади, но управлять ею, сидя на лошади, невозможно» [51, с. 114]. Н.Я. Бичурин констатирует: «Елюй Чуцай имел высочайшее дарование и далеко превосходил прочих… В распоряжениях правительства можно приметить две или три десятых доли его трудов; и если бы не было тогда Елюй Чуцая, то неизвестно, что бы последовало с родом человеческим» [51, с. 192, 193].

К числу выдающихся новаторских идей Елюй Чуцая принадлежат:

– впервые в мире ввёл в торговый оборот бумажные деньги: «Во второй месяц (1236 г.) монголы в первый раз ввели ассигнации, названные Цзяо-чао». По представлению Елюй Чуцая, их выпущено на 10 тысяч малых слитков (на 50 тысяч унций серебра) [51, с. 183];

– разработал и внедрил в государственном масштабе подати и пошлины: сколько собирать с крестьян в зависимости от качества и количества обрабатываемых земель; с купцов пошлины брать один с тридцати;

– произвёл перепись населения, по которой оказалось 1 040 000 семейств или домов (включая империю Цзинь);

– утвердил порядок развоза государственных указов по всей Империи (почтовая служба);

– широко и повсеместно привлекал к государственной службе грамотных и умных граждан;

– организовал школы для сыновей китайских и монгольских чиновников;

– учреждено Историческое общество.

Так благодаря привлечению к управлению Елюй Чуцая и других учёных монголы превратились из грабителей в правителей.

«Скончался от печали». Некоторые оклеветали его, говорили, что Елюй Чуцай служил 20 лет и половина государственных сборов поступала в его дом. Ханша приказала приближённым освидетельствовать это. Нашли только около десятка гуслей и несколько тысяч древних и новейших книг, картин и древние письмена на металле и камнях» [51, с. 192].

Могила Елюй Чуцая лежит у подошвы горы Вань-шеу-шань, в 18 верстах от Пекина, на запад. В 1751 г. по повелению императора Китая Цянь Луня сооружен на его могиле новый храм и поставлен каменный памятник с надписью (по Н.Я. Бичурину, см. 51, с.193).

Англичанин Джон Мэн даёт перевод этой надписи: «Хотя мы родились в разных династиях, я уважаю его за ясность перед своим императором. Я сам император, надеюсь, мои министры берут с него пример» [28, с. 297]. Да-да, это тот самый император Китая, который в 1758 году заключил мирный договор с казахским ханом Абылай-ханом, а в 1790 году, когда пышно отмечал свой 80-летний юбилей, пригласил на торжества в Пекин и казахских султанов-чингизидов.

7. Пэн Дая (1235 г.) и Сюй Тин (1235–1236 гг.) — «Хэй-да ши люе» («Краткие сведения о чёрных татарах»). Из сборника «Чингисхан и его Империя» [136].