рода живут соседями в деревнях, или отдельными дворами на общей земле, марке, обнесенной со всех сторон лесом, болотом или другой природной границей. Это граница рода: на нее положено заклятие. Ее охраняют языческие боги (являющиеся демонами после введения христианства) и бесчеловечно жестокие постановления исключительно родовой общины.

Смерть ожидает инородца, самовольно переступающего рубеж… Не собственность, а происхождение, принадлежность к роду определяли значение лица в такой общине. Инородцу не было в ней места. Но родовые связи заключались не в одном кровном родстве: род увеличивался не через нарождение только. В состав его можно было вступить извне, посредством усыновления или брака. Вообще женщины служили часто посредницами и примирительницами родов, смягчая их начальную исключительность. Англосаксонская поэзия недаром называет женщину fre-odowebbe, то есть ткущая мир. Этот превосходный эпитет показывает ее значение в основанном на родовых отношениях обществе. Приобщенный посредством брака или другим образом к чуждой ему дотоле общине, инородец становится ее родичем, потомком ее родоначальника. Вымышленное искусственное родство (родовая фикция) заступало место кровного» (стр. 140, 141, 142).5

С отдельным человеком родовое государство также не имеет никакого дела; оно знает его только в совокупности членов того или другого рода, то есть группы фамилий, соединенных в одно целое в форме рода. Всякий член рода ближайшей, или, лучше сказать, единственной властью над собой признает родоначальника; к этому последнему обращается с приказаниями, требованиями и государство, перед которым он несет всю ответственность за членов своей фамилии. Таков общий характер родового государства.

Теперь, если обратимся к Германии Тацитовских времен, то увидим, что она к тому времени уже вышла из подобного строя общественной жизни, пережила пору исключительно родового быта. Доказательств только что высказанной нами мысли немало можно найти у самого Тацита. Укажем на некоторые из них. Во-первых, самое подразделение государства (civitas) на сотни (pagus) основывается не на родстве, а на числе (Germ., 12). Во-вторых, principes – старшины, жупаны, главы пагов избираются на народном вече не из какой-нибудь одной фамилии, а свободно, и по некоторым данным можно думать, что члены одного и того же рода делались по избрании в одно время главами над различными волостями-сотнями. Они – представители волостей, но избираются на общем вече, а не на родовых сходках, не вырастают из родовых отношений (ibidem). Уже один этот факт может служить веским доказательством того, что родовое начало не преобладало в быте древних германцев в историческое время. Но есть еще указания и на то, что германцы уже вышли из тесных рамок родовых отношений еще до столкновения с римлянами. Тацит прямо говорит, например, что юноша, достигнувший известного возраста, способный носить оружие, делается собственностью государства – «pars rei publicae» (Germ., 13). Также, когда являлась необходимость в важных делах собрать на совещание войско или вообще весь народ, государство передавало требования всем своим совершеннолетним людям не через родоначальников и князей, а прямо и непосредственно. Не явившийся на собрание или не ставший в ряды войска был ответственен за себя и сам терпел наказание. Эта очень важная черта доказывает, что отдельное лицо имело тогда уже прямое отношение к государству.

В известиях позднейшего времени (V и VI веков) мы видим, что государственная власть простирается уже и на тех, кто до тех пор состоял исключительно под властью главы рода, то есть на женщин. Так, Теодорих Великий в указе об одной знатной женщине, нанесшей тяжкое оскорбление другой, повелевает, чтобы ее наказал род, семья; если же это не будет исполнено, то государство возьмет на себя эту обязанность. Далее, в одном лангобардском законе (в лангобардском праве Ротари) говорится, что женщина, вступившая в связь с рабом, должна быть казнена смертью или же продана в рабство и исполнение этого закона лежит на ее роде; если же род уклоняется от этого, то королевский чиновник исполняет приговор и зачисляет ее в число невольниц короля.6

Во время Тацита несовершеннолетние и женщины состояли еще под властью старшины рода, что доказывает обычай наказания за нарушение супружеской верности (Germ., 19).

Таким образом, из всего вышесказанного следует, что в Германии хотя и сохранились остатки древнего родового быта, но государственное устройство уже существовало в отдельных племенах; во время Тацита государственной власти подчинена значительная часть населения – все совершеннолетние свободные люди. Органами государственной власти были: вече (concilium) всегда и князья (principes) – у некоторых народов.

Прежде чем приступить к характеристике этих двух органов государственной власти, остановимся на вопросе о сословиях, на которые разделялись древнегерманские общины.

Сословия

Германская нация, какой она является в описании Тацита, не была соединением равноправных, различающихся друг от друга только личными качествами индивидуумов. В ней существовало разделение на сословия. Но эти сословия не были тесно замкнутыми кастами и не задерживали свободного течения жизни; они не основывались также на разнице происхождения, национальности, а выработались внутри народа, или это были чуждые элементы, принятые в народ и слившиеся с ним так, что не осталось никакого воспоминания о различии.

Настоящих сословий было три.

1. Благородные (эделинги, Adeliche) – nobiles.

2. Свободные люди низшего сословия (fraie, фралинги – курлы или керлы (ceorl)).

3. Зависимые (Hörige, liberti, liti); к ним нужно еще присоединить рабов (Servi, Knechti), положение которых было таково, что они представляют собой не столько сословие, сколько противоположность настоящим сословиям.

В Германии не было особенного жреческого сословия, и это составляет важную отличительную черту их быта.

Зерно народа, естественно, составляли свободные простолюдины, они получили впоследствии у различных племен различные названия (friling – y саксов, ceorl – y англов и т. д.). Рождение от свободных родителей давало свободу. Свободная женщина только от свободного мужа могла иметь свободных детей.

Это разделение сословий мы выводим из сличения слов Тацита с немецкими источниками. Указания же Тацита не совсем точны. Он говорит, например, что у германцев существовали рабы, но германцы обращались с ними не сурово; что они хотя и не имели собственной земли, но получали от хозяина, как римские колоны, участки, которые они обрабатывали, и за это обязаны были платить господам ежегодный оброк, состоящий из хлеба, скота и одежды. В этом и состоит вся их служба. Весьма редко рабов заковывали в цепи, били или принуждали работать через силу («verberare servum ас vinculis et opere coercere rarum» – Germ., 25).

Но тем не менее, прибавляет он, каждый господин в минуту гнева мог убить своего раба даже с истязаниями, и это всегда проходило безнаказанно («occidere soient, non disciplina et severitate, sed impetu et ira, ut inimicum, nisi quod