— Да-да. А тебя я здесь не встречал прежде, знаешь ли. — Преподобный Гренн сказал это притворно-ворчливым голосом, а потом издал свой характерный звук — не то чтобы смешок, не то чтобы вздох, а что-то среднее между ними, такое задушевное «ахх-хах!»

— Верно, сэр. Я новенькая.

— Ахх-хах! — повторил он и принялся понимающе кивать, украдкой разглядывая меня, пока я брала у него шляпу и пальто.

Преподобный Гренн, как я вскоре узнала, воображал себя хитрой лисой, от чьих глаз ну ничего не укроется. От него странно пахло чем-то навроде парафина, и башмаки у него скрипели, как старый галеон.

Я повесила пальто на крючок и повернулась. Преподобный продолжал кивать с проницательным видом.

— Ах-хах, — опять произнес он. — Новая служанка значит. — Несколько секунд он любовно обдумывал эту новость, потом наконец изрек: — Полагаю, у тебя очаровательное имя!

— Меня звать Бесси, сэр.

— О… Ну не беда. Не в имени дело… значение имеет, слушается ли человек Бога. А также соблюдает ли субботу… это само собой разумеется.

— Да, сэр.

— Я уверен, здесь ты будешь очень счастлива… Да, у тебя замечательная госпожа… вне всякого сомнения… Мы с ней… очень хорошие друзья…

Судя по виду, он настроился произнести длинную речь, изобилующую долгими паузами, поэтому я поспешила ввернуть «прошу вас следовать за мной, сэр» и быстро направилась к гостиной. Но преподобный остался стоять на месте с опущенными по бокам руками и вздернутыми плечами, самодовольно улыбаясь. Он явно еще не закончил со мной, и я готова поспорить на любые деньги, что мы по сей день торчали бы там, не прерви я разговор таким вот бесцеремонным образом. В общем я подошла к двери гостиной и постучала.

— Войди! — сказала миссус.

Когда я вошла, она глянула на меня со своего места, где сидела с шитьем. Она опять переменила платье и красиво причесалась — хорошенькая как картинка ей-богу. Такую картинку да на стену бы, с подписью «Прекрасная леди Такая-то».

Только я собралась доложить о госте, а преподобный уже протиснулся мимо меня с прежней самодовольной ухмылкой, но глаза у него раздраженно поблескивали теперь, когда он понял, что от меня потачек не дождешься.

— Преподобный Хрен, мэм, — объявила я.

Миссус метнула на меня взгляд, поднимаясь навстречу гостю. Она наверно не поняла, послышалось ей или дело в моем акценте, а все внимание преподобного было поглощено хозяйкой, когда он двинулся через комнату с протянутой рукой.

— Преподобный Гренн, — говорит она. — Как мило с вашей стороны навестить меня!

— Ахх-хах! — откликается он.

Я решила, что пора ставить чайник.

Немного погодя я вернулась с подносом и услышала приглушенные голоса за дверью гостиной, но когда я постучала и вошла, миссус и преподобный резко умолкли, словно вели разговор, не предназначенный для моих ушей.

Они сидели по разные стороны камина, преподобный расположился в глубоком кожаном кресле и вытянул ноги к огню. Он явно чувствовал себя как дома.

— О, прекрасно, — промолвила миссус и указала на стоящий между ними столик, куда мне надлежало поставить чайные принадлежности.

Я приступила к делу страшно медленно, надеясь что они возобновят разговор. Выставила одно блюдце… потом другое. Выставила одну чашку… потом другую. Переложила с подноса одну ложку…

Преподобный откашлялся.

— Не помню, сказал ли я вам, Арабелла, но у меня есть весьма… гм… приятная новость.

Меня взяла досада, ведь он явно переменил тему.

— Неужели? — откликнулась миссус. — И какая же?

— Ну, — говорит он, страшно собой довольный, — меня уговорили прочитать понедельничную лекцию в Глазго.

— Правда? Замечательная новость.

— Безусловно. В Художественной галерее или в Королевском особняке… еще не решено. В любом случае это будет только в следующем году. Поскольку подобные мероприятия имеют… чрезвычайную важность… требуется немало времени, чтобы организовать широковещательную рекламу и тому подобное. Мне дали понять, что эти курсы лекций пользуются огромной популярностью.

— Ах, чудесно! — воскликнула миссус.

Ну не знаю, судя по голосу она и впрямь в восторге. Я невольно задалась вопросом, как же она терпит старого козла.

— Надеюсь, комитет не зря оказал мне доверие, — продолжил преподобный. — Они сказали, что обо мне весьма похвально отзывались. Многие действительно утверждают, что я один из лучших лекторов, каких им доводилось слышать, хотя сам я не столь высокого мнения о себе. Разумеется, теперь мне предстоит хорошенько поразмыслить над выбором темы — возможно вы поможете мне советом, Арабелла. Вам ведь известен мой любимый конек…

Он выжидательно умолк, предоставляя миссус заполнить паузу.

— Вильгельм Оранский, — кивнула она.

— Именно. Старый король — мой самый большой интерес. Но я тут подумал, а не оседлать ли мне какого-нибудь нового конька.

Поскольку разговор принял неинтересное направление, я быстро переставила с подноса на столик все остальные чайные предметы и выпрямилась, собираясь удалиться.

Преподобный откинулся на спинку кресла и одарил меня снисходительнейшей улыбкой.

— Ахх-хах! Поверь, ты станешь ценным человеком в этом доме, Бетти.

— Бесси, сэр, — поправила я.

— Как? Ты же сказала, тебя зовут Бетти.

— Разве, сэр? Я так не думаю.

— Да-да. Я точно помню, что ты назвалась мне Бетти. — Он улыбнулся хозяйке и потряс головой, словно забавляясь моей глупостью.

— В таком случае, сэр, должно быть я напутала со своим собственным именем.

— Можешь идти, Бесси, — резко промолвила миссус. — Мы нальем чаю сами.

Я слегка присела и вышла прочь, оставив дверь приоткрытой, а в холле остановилась подслушать, не вернутся ли они к прерванному разговору или не примутся ли обсуждать меня, но они не сделали ни одного ни другого — по крайней мере поначалу. Старый Хрен продолжал хвастаться своей лекцией, а миссус обещала помочь придумать подходящую тему. Потом она порекомендовала несколько тем, среди них Электрический Телеграф, но он сказал «ахх-хах», в данном предмете он несведущ. Тогда она предложила поговорить о слугах, об их религиозном и нравственном развитии или что-то вроде, а он ответил, мол, тема бесспорно интересная, но на его вкус узковатая.

Последовала пауза, потом он говорит:

— Знаете, возможно вы правы насчет нее.

А она в ответ:

— Ну, поживем — увидим.

Тут они оба внезапно умолкли. Я застыла на месте навострив уши, но молчание в гостиной казалось таким напряженным, что я испугалась, уж не почуяли ли они мое присутствие за дверью. Я не стала задерживаться, чтобы выяснить так оно или нет, а на цыпочках бросилась через прихожую, слава богу новое платье было из ситца и не шуршало. Я в два счета оказалась в глубине кухни, где схватила швабру и принялась подметать пол, хотя он был чистый. Ничто не указывало на то, что кто-то заметил меня или последовал за мной, но сердце у меня еще пару минут колотилось со страшной силой.