сразу обесточивали меня каким-то заклинанием и ругали за то, что могу устроить пожар.

Пожар я устраивать не собирался. Я просто учился управлять силой, иначе я не смогу ею полноценно пользоваться.

Легче всего мне давался огонь. Стоило только подумать о нем, представить жар и искры, как языки пламени тут же начинали плясать на прутике веника, который я ежедневно потихоньку разбирал для экспериментов, пока он совсем не стал жидким и ни на что не годным. Правда, тушить пламя магией получалось всего пару раз. Обычно тушил по старинке — водой.

А вот остальные способности, например, щит — мне больше не удавалось использовать, как бы я ни пытался. Правда, за это время я кое-чему еще научился. У меня получалось воздействовать Тай-Тай — на ее эмоции и поведение, это было похоже на мягкое внушение и легкий гипноз. Правда, получалось только с Тай, потому что она еще маленькая, со взрослыми это не работало.

Как-то раз я попытался так воздействовать на одну из монахинь, она сразу же почувствовала и мне прилетало обесточиванием. И самое обидное, что после такой ментальной пощечины приходилось потом восстанавливаться от нескольких часов до нескольких дней, зависело от того, на какую из монахинь нарвусь.

Из-за всего этого, чувствуя, что не могу здесь полноценно обучаться и познавать мир, я начал доставать Эл расспросами, когда же мы уедем из храма. Мысли о том, что мы останемся здесь жить, я даже не допускал.

Эл пообещала, что мы уедем, как только появится возможность. Тогда я решил, что наша мама копит деньги, потому что не знал, что денег у нас столько, что мы могли бы купить и этот храм, и все это поселение.

И в один прекрасный день, точнее, это было вечером, Эл сказала, что нам пора покинуть храм Манушермы и найти себе дом. Я так обрадовался, что даже не сразу заметил, как она нервничает.

А Эл тем временем торопливо лила теплую воду в таз, наводила в миске какую-то настойку из травы, пахнущей коровьим навозом, и тарахтела без умолку, повторяя нашу легенду. Я настороженно следил за всем этим, пытаясь вставить хоть слово в этот словесный поток, и наконец спросить, что происходит.

Эл вдруг резко замолкла, уставилась на меня и строго сказала:

— Подойди, нужно покрасить твои волосы.

Я удивлённо потрогал свои едва отросшие волосы. Что там красить? Там и волос-то почти нет, потому что Эл каждую неделю обривала мою голову налысо.

— Это еще зачем? — настороженно поинтересовался я.

— Я рыжая, Тайлария рыжая, а ты нет. Ты должен быть похож на нас, иди же скорее. Нам нужно уехать до рассвета.

— Почему? — придирчиво глядя на нее, поинтересовался я.

Игравшая с тряпичной куклой на коврике у камина Тай-Тай тоже заинтересованно уставилась на нас.

— У нас нет на это времени, — Эл смотрела на меня умоляюще. — Я позже все объясню, Тео, а сейчас — просто иди сюда.

Вздохнув, я зашагал к тазу, Эл намочила мне волосы и принялась втирать в голову запарившуюся травяную смесь.

Затем Элайна усадила меня на стул и строго велела:

— Сиди смирно. А то все перепачкаешь.

А сама продолжила торопливо собираться.

— А какие у меня волосы? — спросил я, пока она носилась по комнате и кидала все, что у нас имелось, в холщовый мешок.

— Светлые, — отмахнулась она.

Я раздосадовано хмыкнул. В храме не было зеркал, незрячим монахиням они ни к чему. Поэтому я даже толком и не знал, как выгляжу. Несколько раз пытался рассмотреть свое отражение в воде, но или освещение было ни к черту, или даже если и удавалось, отражение было слишком нечетким.

— И куда мы поедем? — спросил я, когда Эл набила полный мешок и достала сумку, в которую принялась складывать наши с Тай-Тай вещи.

— Я договорилась с человеком, он отвезет нас в графство Кей-Диуар, это в восемнадцати баргов отсюда. Там есть небольшой городок у реки, мы поселимся там.

— Подожди, — я окинул ее непонимающим взглядом и нахмурился. — А на что мы будем жить? Где мы возьмем деньги? Насколько я знаю, монахини тебе не платили, тебе даже с извозчиком расплатиться нечем.

Эл вздохнула и устало взглянула на меня:

— Есть у нас деньги, Тео. У нас достаточно денег, чтобы переехать, купить дом, и даже завести хозяйство.

— Что?! — возмутился я. — То есть? У нас все это время были деньги, но мы жили в храме? Почему, Эл?!

— Не кричи, а то тебя могут услышать, — шикнула она, какое-то время задумчиво смотрела на меня, а после все же ответила: — Я не знала, как быть. Прости. Я бы сама не справилась с вами, я не знала, куда мне идти и как дальше жить. Я ведь… Я ведь почти ничего не умею. Всю жизнь меня учили, как блистать при дворе, как разговаривать, как делать красивую прическу и как станцевать, чтобы вызвать восхищение аристократов. Никто не учил меня, как выживать, как зарабатывать собственным трудом. А здесь… здесь мы были в безопасности.

— Но больше мы не в безопасности. Почему? — я внимательно уставился на нее.

— Ты меня пугаешь, когда так смотришь, — Эл отвела взгляд и принялась дальше собираться, явно в очередной раз решив замять разговор.

— Зачем эти секреты? — разозлился я.

Мой голос был слишком детским, а говор невнятным, поэтому скорее получилось смешно, нежели сердито, но все же я добился нужного эффекта и Эл подняла на меня взгляд.

И тогда я спросил:

— Если я не буду знать кто и что нам угрожает, как я смогу нас защитить?

Эл закачала головой, я видел по выражению ее лица, какая борьба творится внутри нее. Но также за это год я уяснил, что Эл жуткая трусиха и перестраховывается по любому поводу. Я и не рассчитывал, что она ответит, как вдруг она, собравшись с духом, выпалила:

— Завтра сюда прибудет герцог Линей со своей женой. Они здесь будут проездом, но хотят остановиться в храме на несколько дней. Его супруга очень набожная, а еще у нее не получается зачать. Она хочет провести ритуал благословения матери Манушермы. Этот храм славится своей целительной силой.

— И?… — вкрадчиво спросил я, желая, чтобы она продолжала, хотя я, кажется, и так уже понял, в чем дело.

— Они останутся в храм на несколько дней. Они меня узнают, наверняка узнают. И тогда мне конец. А если еще и увидят тебя…

Она недоговорила, а вновь продолжила собираться, лишь мимолетом бросив:

— Уложи, пожалуйста, Тай, пусть поспит, пока я собираюсь. А потом