Многие устремились к переправе»{21}. Под рукой у командования оказались только рота Т-60 и мотострелковый батальон из 137-й танковой бригады, снятые с марша и направленные занимать оборону у Нижне-Чирской. Серьезное сопротивление они оказать не могли, и немцам удалось пробиться к переправе. Это была репетиция трагедии, которая вскоре произошла с 112-й стрелковой дивизией. Рота 137-й бригады была практически полностью уничтожена: 3 танка Т-60 затонули при взрыве переправы, 2 Т-60 подбиты артогнем, 1 Т-60 не успел переправиться и пропал без вести.

К вечеру 26 июля переправа через Дон у Нижне-Чирской была разбита немецкой авиацией. 214-я стрелковая дивизия и две морские стрелковые бригады 64-й армии оставались на западном берегу Дона без переправы. Ими был организована оборона на правом берегу Дона и под прикрытием этой обороны проходила переправка частей и занятие позиций на берегу реки. Но отход за Дон все же не обошелся без серьезных потерь. На 25 июля 214-я стрелковая дивизия насчитывала 12 267 человек, на 30 июля — 7762 человека. Для немцев оттеснение советских частей на этом направлении за Дон означало обеспечение безопасности своего правого фланга при ударе в тыл 62-й армии. Теперь у советского командования просто не было плацдарма на правом берегу реки, с которого можно было бы бить во фланг противнику танковыми корпусами.

Жизнь налаживается? Несмотря на возникающие то там то здесь кризисы, в какой-то момент могло показаться, что жизнь налаживается. Немедленного обвала обороны и окружения крупных сил защитников Сталинграда под ударами немецких войск не произошло. В отличие [52] от первой недели войны в Белоруссии, когда 28 июня немцы вошли в Минск, и замкнувшегося через неделю после начала операции «Тайфун» Вяземского «котла» октября 1941 г., Сталинградский фронт через неделю после начала боев еще был жив и относительно здоров.

Вскоре даже небольшой «котел», в котором находилась группа Журавлева, был деблокирован. С утра 28 июля 13-й танковый корпус вышел к Майоровскому и установил связь с окруженными частями. Танкисты провели к ним 21 машину с горючим и боеприпасами. Однако вскоре коридор закрылся. Когда полковник Танасчишин стремился действовать фронтом на запад, он прекрасно понимал угрозу от наступающего на этом направлении противника. Как только танковые атаки прекратились, немцы пошли вперед и отрезали боевые части танкового корпуса от штаба и тылов. Только командир корпуса, имевший привычку лично наблюдать за боем из одной из бригад, остался с боевыми частями корпуса. Теперь выполнение приказа о контрударе проходило в форме прорыва из окружения. На пути группы Журавлева и 13-го танкового корпуса в Верхне-Бузиновской были части 100-й легко-пехотной дивизии противника.

Начиная с 28 июля 18.00 13-й танковый корпус вел бой за Верхне-Бузиновку, прокладывая дорогу из окружения группе Журавлева. К тому моменту корпусом находившиеся в подчинении полковника Танасчишина части можно было назвать весьма условно — в его составе числилось только 27 танков. В 40-й танковой бригаде было 35 танков. В конце концов, 29 июля в 22.00 Верхне-Бузиновка была захвачена. 29 июля в 23.00 Т. И. Танасчишину от К. С. Москаленко поступила шифровка с приказом пробиваться на Осиновский на соединение с 1-й танковой армией. В 4.00 утра 30 июля корпус [53] перешел в наступление с целью вырваться из окружения. Советские танки были встречены огнем вкопанных танков, зенитных орудий на прямой наводке. Несмотря на все усилия, в результате 10-часового боя вырваться из окружения не удалось. В итоге было решено пробиваться не на юго-восток на соединение с 1-й танковой армией, а на северо-восток навстречу 22-му танковому корпусу 4-й танковой армии. Эта стратегия принесла успех, группа Журавлева и танкисты 13-го корпуса вечером 30 июля вышли к своим. Судя по всему, именно пробившиеся из окружения группа Журавлева и части Танасчишина ответственны за событие, нашедшее свое отражение в журнале боевых действий верховного командования сухопутных войск: «... в тактическом тылу около 40 русских танков прорвались с запада и разгромили командно-наблюдательный пункт 14-го танкового корпуса. Организуются меры по уничтожению этих сил противника»{22}.

Окружение, разумеется, не прошло бесследно. Согласно донесению о боевом и численном составе на 30 июля, 192-я стрелковая дивизия насчитывала 8310 человек, 184-я стрелковая дивизия — 1196 человек, 33-я гв. стрелковая дивизия — 5613 человек{23}. Всего неделю назад эти соединения имели численность, близкую к штатной. Серьезно пострадали не только попавшие в окружение дивизии. Так, задействованная в контрударе 196-я стрелковая дивизия с 15 июля по 1 августа 1942 г. потеряла 2159 человек убитыми, 2894 ранеными и 2089 пропавшими без вести{24}.

Надо сказать, что в штабе Сталинградского фронта [54] в тот момент оценивали обстановку (или, по крайней мере, информировали о ней верховное командование) не совсем адекватно. Так, в донесении штаба фронта в Ставку № 018/оп от 31 июля указывалось: «К исходу 30.7 13 и 22 тк соединились, замкнув кольцо окружения противника»{25}. Однако ни о каком окружении противника не могло быть и речи. 13-й танковый корпус и группа Журавлева не имели связи с основными силами 62-й армии и даже своими тылами.

В результате всего недели боев с 23 июля по 1 августа 1942 г. от полутора сотен танков 13-го танкового корпуса осталось 9 Т-34 и 7 Т-70. В безвозвратные потери были списаны 51 Т-34 и 30 Т-70, в ремонте числились 34 Т-34 и 26 Т-70. Помимо действий при слабой поддержке пехоты и артиллерии причиной высоких потерь было отсутствие эвакуационных средств. Из-за несвоевременной эвакуации многие ремонтопригодные танки были брошены. Также в отчете командования корпуса по итогам июльских боев отмечалось: «Слабая подготовка экипажей, отсутствие маневра отдельных танков, взводов и рот на поле боя в сфере действия артиллерийского огня для того, чтобы избежать ненужных поражений, а также и недостаточная подготовленность командиров [55] танков и артиллеристов к выбору цели по ее тактической важности и выбору рода и вида огня порождала медленный темп танковой атаки и давала излишние потери»{26}. Сгоревший как свеча в «лучших традициях» июня 1941 г. 13-й танковый корпус фактически перестал существовать. Вышедшие из окружения части корпуса Танасчишина были переформированы в одну бригаду и подчинены 4-й танковой армии.

Смена 13-го на 23-й. Вынужденное использование 13-го танкового корпуса в качестве средства сдерживания противника фронтом на запад заставило пересмотреть первоначальный состав 1-й танковой армии. Несмотря на то что по планам командования 23-й танковый корпус должен был войти в состав второй танковой армии фронта (4 ТА), обстановка заставила выдвигать его к Калачу и использовать в подчинении штаба К. С. Москаленко. В состав корпуса на 27 июля входили 99-я танковая бригада (17 Т-34 и 16 Т-70), 189-я танковая бригада (26 Т-34 и 16 Т-70) и 9-я мотострелковая бригада. Как и многие другие танковые соединения на Сталинградском фронте, корпус страдал от недостатка мотопехоты. Согласно донесению о боевом и численном составе 9-й мотострелковой бригады по состоянию на 26 июля 1942 г., из 3258 человек по штату в ней было 1190 человек, причем большая часть некомплекта приходилась на рядовых. В силу низкой укомплектованности мотострелковая бригада была оставлена на левом берегу Дона.