Энди продолжал играть в ту же игру и тогда, когда познакомился с Санди. Он повел себя так, словно она его младшая сестра, которую он опекает, и бесконечными полуправдами и недомолвками заставил ее усомниться в правильности своего понимания их отношений в прошлом. Как она могла быть такой дурой? Нечего теперь скрежетать зубами. Она бы больше уважала его, пусть даже испытывая боль, если бы он с самого начала дал понять ей, что влюбился в другую женщину, а ее разлюбил. С этим она справилась бы.

Почему она была такой слепой? Почему понадобилось вмешательство постороннего человека, Алекса Конквиста, чтобы у нее открылись глаза? Как она дошла до жизни такой?

— Какое сердитое лицо! — раздался холодный насмешливый голос.

Она открыла глаза и повернулась к нему. Он смотрел на нее своими янтарными глазами.

— Я… я грезила наяву, — смущенно проговорила она. — Так, привиделось что-то.

— Я не спрашиваю, что именно, — пробурчал он. — Лучше мне не знать. Стюардесса принесла меню. Взгляните.

Меню. В первом классе приносят меню? Бедные пассажиры экономкласса! Грейс с улыбкой взяла протянутую ей карту и пробежала ее глазами.

Итак, чем больше, как ей кажется, она знает мужчин, тем меньше что-либо в них понимает. Ну и что? Этот роскошный перелет первый в ее жизни, и она намерена насладиться им сполна. Она так и не могла себе объяснить, как сейчас относится к Энди, но одно знала твердо: она правильно поступила, уехав из родного дома и решившись расправить крылья. Другой вопрос: хорошо ли, что она угодила в сети Алекса Конквиста? Может, и впрямь она попала из огня да в полымя? Впрочем, это покажет время.

Она покосилась в сторону Алекса, и в животе у нее все опустилось, так действовала на нее его близость. Должен быть закон против таких мужчин, подумала она. Спасибо и на том, что она избавлена от всяких заскоков с его стороны. Ему нужна секретарша. Конец сказке. Ей же надо благодарить судьбу за это, потому что она вовсе не уверена, что устояла бы, направь он на нее свои чары. А Алекс вечный холостяк. Она готова поклясться, что его победам по всему света несть числа.

— Вот та самая загадочная улыбка, которая так идет этим полным губам. — Он сидел с закрытыми глазами. Все его большое тело дышало покоем. Он ровно дышал. — Стоит ли спрашивать, о чем вы думаете?

— Нет.

— Я так и думал. — Он потянулся, и она опять почувствовала, будто по всем ее клеточкам пропустили электричество. — Выберите себе блюда, а потом попробуйте расслабиться, — все тем же ровным голосом сказал он. — Вы слишком зажаты.

Тут он прав на все сто!

Их лайнер приземлился в международном аэропорту Токио незадолго до полудня. Они прошли по зеленому коридору без малейших проблем, а у выхода их ждала машина Сугимото. Шофер довез их до отеля, чтобы они привели себя в порядок, перед тем как поехать на первую встречу с их японским партнером.

Грейс удалось урывками вздремнуть в самолете. Она была слишком возбуждена, чтобы поспать нормально. И все же, несмотря на дающую себя знать усталость, она с жадностью рассматривала Токио.

Город огромный. Пять миллионов человек ежедневно приезжают на работу и уезжают обратно, и эта человеческая лавина проводит в дороге четыре часа. Так объяснил ей Алекс, заметив, как она смотрит во все глаза на мелькающие за окнами разрастающиеся вокруг пригородные застройки.

— Четыре часа? — ахнула Грейс. — Бедные люди.

— В любой другой стране это был бы настоящий бедлам, но здесь терпение и самообладание впитываются с молоком матери и люди относятся друг к другу с величайшим почтением. — Алекс говорил явно с симпатией. Он слегка прижался к ней и тоже смотрел в окошко, отчего у нее перехватило дыхание. — Город делится на самостоятельные поселения и городки, каждый со своим особым духом и средой, а великолепная система подземного транспорта соединяет их, так что добраться куда угодно можно всего за несколько минут. И все работает как часы.

— Это город вашей мечты? — не удержалась и спросила Грейс.

— Если учесть, что здесь фактически нет уличной преступности и воровства, то, пожалуй, да.

Они проезжали через район Шибуя. Шофер стал что-то живо говорить по-японски, Алекс столь же быстро ответил ему и потом, повернувшись к ней, проговорил:

— Он просит меня рассказать вам историю, связанную с этим местом; каждый токиец знает ее. Хачико, пес Акита, каждое утро провожал своего хозяина, профессора университета, на станцию, а вечером приходил встречать. Но в один прекрасный день хозяин не вернулся. Он умер. Пес подождал последний поезд и печально поплелся домой. И так еще семь лет до самой своей смерти он приходил вечером встречать хозяина. Жители Токио, потрясенные этой историей, собрали деньги, чтобы поставить у станции памятник верному псу.

— О… — пробормотала Грейс, глядя на Алекса и думая о бедной собаке. — Какая грустная история.

— В каком-то смысле да. — Он смотрел в окно через ее плечо, и ей показалось, что тень пробежала по его липу, хотя это могла быть игра света. — Человек в этом смысле явно уступает животному.

— Но, я думаю, большинство людей способно на истинную верность, — живо откликнулась Грейс, продолжая смотреть в окно и не придавая особого значения своим словам.

— Вы так думаете? — Что-то в его голосе заставило ее повернуться к нему. Лицо его оставалось бесстрастным, глаза ясными, но в словах чувствовалась еле уловимая грусть. — Я с вами не соглашусь. Моногамия, один из самых ложных мифов, которыми обманывает себя род человеческий, а ее насильственное насаждение влечет за собой больше несчастий, чем все войны в мире вместе взятые. Люди стремятся к невозможному, а потом винят друг друга, когда это оказывается недостижимым.

Поняв, что он говорит серьезно, Грейс опешила и в смятении посмотрела на него.

— Это довольно пессимистический взгляд на верность и преданность.

— Реалистический, — лаконично изрек он, и в его глазах появился металлический блеск. — Во всяком случае, когда дело касается мужчины и женщины.

Она чувствовала, что лучше не углубляться в эту тему — путешествие только началось, а майский день был на диво хорош, — но не смогла промолчать.

— Я с этим не согласна, — сказала она спокойно. — Я знаю многие пары, для которых верность самое естественное дело.

Он медленно покачал головой, не спуская с нее глаз.

— Что за самонадеянное утверждение! Откуда вам знать, довольны они или нет? И откуда вам знать, не ублажает ли кто-нибудь из них свои бренные тела на стороне? Об этом необязательно рассказывать направо и налево.

— Послушать вас, так все только спят и видят, как залезть в койку первому встречному типу в плисовых штанах или, по крайней мере, мечтают об этом, — горячо возразила Грейс, не боясь показаться наивной.

Он некоторое время смотрел на нее, явно наслаждаясь ее негодованием, а потом проговорил с ленцой и все так же улыбаясь: