туники в мелкую полоску, широкие кожаные сапожки гармошкой на среднем каблуке и шарф в песочно-бирюзовых тонах — мой сегодняшний образ. Ладно, не совсем «мой», — я его подглядела в каком-то журнале. Там на фото ещё была настощая женская фетровая шляпа. Такой у меня нет, увы, но остальное получилось воспроизвести довольно удачно.

Перебрасываю замшевую сумку-кармашек через плечо — всё, я готова. Мне очень важно хорошо выглядеть, чтобы почувствовать себя чуть увереннее, а не как… Не как начинающий автор со своей пробой пера!

Ох уж эти незабываемые ощущения периода писательского дебюта: тысячу раз на дню бежишь смотреть статистику, прыгаешь перед компом, когда появляются первые подписчики не из знакомых контактов, радуешься до визга каждому положительному комментарию… Усмехаюсь, вспомнив, как соскользнула на пол сковородка с яичницей, когда меня впервые отрекомендовал всем своим читателям другой автор! Но это всё фасад истории, изнанка же в постоянном изматывающем чувстве неуверенности в себе, в своих силах заинтересовать и удержать читательниц.

Теперь это в прошлом!

Ну… кроме визга от комментариев.

Я таки заслужила признание своей публики и коммерческий статус получила, и поэтому собираюсь сделать всё от себя зависящее, чтобы всё это не потерять. Даже играть роль ради достоверности моего мужского персонажа! Тем более, что притворяться особо-то и не приходится: мне нравится Рафис.

За выходные я смирилась с этой мыслью и сегодня была намерена флиртовать, совместить приятное с полезным. В конце концов, если что-то и получится из этой затеи, Рафис никогда не узнает о книге, так как наверняка потеряет ко мне интерес гораздо раньше. Ещё раньше, чем ему надоест продвигать утюги, микроволновки и прочие бытовые прибамбасы.

Ну вот, опять… Мне надо что то делать со своей неуверенностью!

Эти мысли крутятся в голове, пока я неспешно иду на работу. Октябрь выдался дождливым, приходится смотреть под ноги. Совсем не хочется поскользнуться на мокрых листьях, покрывающих дорожки городского парка, через который я решила немного срезать свой маршрут.

Я уже почти дошла до кованных ворот выхода, когда сзади раздался подозрительный шум, а за ним — чей-то крик:

— Карма! Ка-а-арма-а-а!

Признаюсь, я не сразу соображаю, что происходит, остановившись и оглянувшись на звук. Это стоит мне драгоценных секунд. На меня несётся чья-то собака, то ли ротвейлер, то ли бульдог… Чёрная, из раскрытой, приплюснутой к носу пасти развевается язык, глаза навыкат нацелены чётко на меня, из-под мощных лап во все стороны летят брызги грязи…

— А-а-а!

Я никогда так не бегала. Никогда!

Выбегаю из парка и чуть ли не перелетаю через дорогу. Но тут левая нога повернулась, и я лишь успеваю вскинуть руки к голове и сгрупироваться, прежде чем грохаюсь на мокрый асфальт.

Ну всё. Зажмурилась и готовлюсь жертвовать конечностями, лишь бы спасти лицо.

12. Рафис: Рефлексы

Я плохо спал.

Думал о планах мести Ноэмии, а видел влажные серые глаза Чудилы и её губы. Эк меня зацепило этой двуличной девчонкой! Развела, как чай в стакане! А я мало того что повёлся, так ещё и себя грыз, мол, напугал бедняжку.

И-ди-от!

А она всё же специально мне вынос мозга устроила. А, может, и в столовой тоже был далеко не несчастный случай! И истерика в машине!

Припарковался чуть в стороне от магазина и упёрся лбом в свои руки на руле.

Нет, истерика была настоящая. Да и, если объективно, пока я не могу со стопроцентной уверенностью исключить возможность ошибки, у меня только подозрения и косвенные улики. Сегодня будет проверка. И если Наташа Чудная и Ноэмия Чейс — одно лицо, то тогда долой угрызения совести!

Поднимаю голову и вижу, как предмет моих мыслей мчится через дорогу со стороны парка и, всплеснув в воздухе руками, плюхается на дорогу прямо перед моей машиной. На рефлексах открываю дверь и замечаю ротвейлера. Большая и внешне страшная собака несётся к нам, но я сразу определяю: ей месяцев восемь, ещё щенок; домашняя, так как на шее — ошейник.

Становлюсь перед Наташей и, когда собака подбегает ближе, уверенно распахиваю руки звездой, пугая, как кобра раскрытым капюшоном, и строго командую:

— Стоять!

Псина в недоумении резко тормозит. Между нами около двух метров, я внимательно слежу на ней и, быстро стянув с себя джинсовую куртку, бросаю её комком сбоку от собаки.

— На тебе, лежать! Собака принимает правила игры и, приправ к асфальту, трепет мою куртку, мотая головой из стороны в сторону и радостно порыкивая.

— Вот так, молодец, хороший пёс.

Мой голос успокаивает животное. В детстве у меня был друг — чёрный терьер по кличке Джек. Он уже несколько лет как умер, но навыки собаковода никуда не делись.

Не сводя глаз с животного, тихо обращаюсь к скрутившейся в позе эмбриона девушке за моей спиной:

— Эй, ты как там, Чудная? Ничего не сломала себе?

Она не успевает ответить, так как до нас добегает, наконец, молодой пацан лет шестнадцати с поводком в руке.

— Простите, ради бога, Карма вам ничего не сделала? — он сразу пристегивает собаку на поводок и пытается вырвать у неё из пасти мою куртку.

Я присаживаюсь на корточки около Наташи:

— Эй, с тобой всё в порядке?

Помогаю ей подняться, и она вздрагивая всем телом прижимается ко мне, обхватывая меня руками за пояс. Глажу её по спине, как ребёнка, девчонку нехило трясёт.

Мальчишка протягивает мне то, что было пару пару минут назад моей курткой, и сыпет извинениями, предлагая компенсацию. От денег отказываюсь, но собака плохо дрессирована, и я отчитываю его, советуя обратиться за помощью в клуб кинологов города, пока животное ещё молодое и поддаётся обучению.

Наконец он уходит и уводит с собой ротвейлера. Тот играется и пытается выдернуть у хозяина поводок, перехватив его зубами.

Переключаю внимание на девушку.

— Это была Карма, слышь, Чудная? — Пытаюсь заглянуть девчонке в лицо, но она лишь крепче прижимается ко мне. Её волосы пахнут зелёными яблоками, и мне хочется продлить момент. Но я помню о Ноэмии, поэтому усмехаюсь и иронично говорю: — То ли ты чем-то прогневила высшие силы, раз за тобой сама карма гонится, то ли судьба тебе у моих ног валяться. Ты сама как считаешь, а?

13. Откат

Меня трясёт. Я жуть как боюсь больших собак, поэтому поступок Рафиса — настоящий подвиг в моих глазах. А если бы псина на него набросилась?! Какой же он храбрый!

А потом Рафис начинает иронизировать про карму и «валяться у его ног», и