– Пойду посмотрю, что там с кофе. – Хозяйка устало поднялась с кресла.

Элли подскочила:

– Сидите, сидите. Я найду все сама.

Дверь на кухню до конца не открывалась. Элли протиснулась мимо коллекции стульев с блошиного рынка, которые заполонили почти все пространство на кухне. Неужели эта женщина каждый день сидела на новом месте, словно безумный шляпник из «Алисы в Стране Чудес»? Иначе зачем ей шесть стульев? Элли вынула из кофе-машины кофейник и поставила его на поднос, а рядом – баночку со сливками. Все чашки в верхнем шкафчике были получены благодаря рекламным акциям, судя по надписям на них. Рядом стояли стаканчики для глинтвейна, приобретенные на разных рождественских ярмарках. Элли взяла тот, на котором значилось «Констанц 2004». В ящике кухонного стола она наткнулась на пару консервных ножей и четыре открывалки. В таком хозяйстве, наверное, можно найти и параллельную вселенную, в которой имелись бы собственные открывалки. Это была кухня, в которой готовят. Аромат индийских пряностей с открытых полок смешивался с запахом кофе. Элли глубоко вдыхала, чтобы избавиться от зловония места преступления, словно прилипшего к ее слизистым оболочкам. Она начинала понимать, почему Роза Беннингхофф чувствовала себя хорошо в этой квартире, на разнообразных стульях за деревянным столом, на котором свечки оставили восковые следы. Элли вернулась в комнату с подносом в руках.

– Когда вы в последний раз говорили со своей подругой?

Джудит Герольд вдруг задумалась, слишком долго постукивая ложечкой о стенки чашки.

– Вчера. Мы коротко поговорили по телефону.

– Вам во время этого разговора ничто не показалось странным? Может, ваша подруга упомянула, что у нее намечается встреча, или была необычно взволнована?

– Мы должны были сегодня встретиться… должны были… Планировали готовить суши, этим можно заниматься только у нее на кухне. Нет, все было как всегда.

– Вы с ней давно знакомы?

– Три с половиной года. – Джудит запрокинула голову. – Она была моим адвокатом в одном гражданском деле. Я хотела, чтобы его вел человек, которого я хотя бы знала в лицо. А Роза ведь жила в этом доме.

– И вы выиграли дело?

– Нет.

– И, несмотря на это, вы все же подружились?

– Вам любопытно, почему столь именитая защитница подружилась с такой неудачницей, как я?

Элли замахала руками:

– Нет, нет, я не это имела в виду.

Джудит Герольд снова горько рассмеялась:

– Ничего страшного. Вам же полагается задавать подобные вопросы. Честно говоря, я сама себя часто об этом спрашивала. Думаю, она была самым пропащим человеком, которого я когда-либо знала.

Баптист расхаживал по коридору перед комнатой совещаний, словно по собственному кабинету, и громко разговаривал по телефону со своим адвокатом. При этом он сам был юристом. Неужели он не доверял своим знаниям? Ханнес использовал это время, чтобы проверить на ноутбуке то, о чем говорил этот француз. «Баптист и партнеры», аудит предприятий, консультации по вопросам менеджмента, консультации по налоговым вопросам, в общем – полный комплект. Баптист никогда не занимался канцелярской работой: фирма не относилась к гигантам этой отрасли, неоновой рекламой которых блистали офисные здания Мюнхена, но она уверенно завоевывала рынок. Интернет-поисковик выдал ссылки на мюнхенские фирмы. Те самые. И к тому же эта контора решала юридические вопросы с больничной кассой[8], страховками, научно-исследовательскими институтами, такими как «Бетатех». Теперь Ханнес понял, почему сегодня утром на совещании нарисовался Целлер. Разумеется, не из-за убитой женщины. Ханнес проверил фамилию Баптиста по внутренней базе данных: пару раз превысил скорость, но в целом чист. На имя сына не было ничего. Совершенно обычный школьник.

Дневного света уже не хватало, и он щелкнул выключателем. Трубки неоновых ламп затрещали и загудели, некоторые так и не зажглись. День почти угас, а они так и не продвинулись в деле, и там, снаружи, напрасно тратил свое время этот тип. Голос Баптиста то приближался, то удалялся, затихая и становясь громче. Остальные члены комиссии по расследованию убийств разъехались, чтобы опросить свидетелей. Вехтер отправился на место преступления, а с Ханнесом остался обычный полицейский, которого он не знал. Этот помощник лишь включал и выключал запись на диктофоне. Почти никого не осталось.

Дверь распахнулась, и Ханнес быстро опустил крышку ноутбука.

Баптист остановился перед ним и бросил на стол связку ключей.

– Я уверен, вы тоже хотите сэкономить время. Вчера я был во Франкфурте, переговоры длились целый день. Я вернулся лишь сегодня утром. Войдя в дом, я сразу прослушал автоответчик, после чего немедленно отправился в больницу. Теперь я хочу знать, когда же я смогу забрать сына домой?

– Эй, не так быстро. – Ханнес поднял руки. – Вашего сына нельзя так просто забрать домой.

И не потому, что Ханнес хотел этому помешать: нельзя, пока не станет ясно, что мальчик делал в этом доме. На его руках была засохшая кровь. При таких обстоятельствах Баптист еще очень долго не сможет забрать сына домой.

Но Ханнес пока не сказал этого отцу.

– Давайте пока остановимся на вас. Расскажите мне, какие отношения у вас были с Розой Беннингхофф.

– Да никаких. Как я уже говорил, мы расстались. Больше мне нечего сказать.

Баптист присел на стул. На его брюках в районе колен появились первые заломы. На подбородке пробилась темная щетина – от этого не помогал даже лосьон «BOSS».

– У нее были враги?

– Без понятия. Я не ее адвокат.

– Когда вы расстались?

– Примерно полгода назад.

– После расставания вы поддерживали с ней связь?

– Если было необходимо.

– Общались с ней незадолго до ее смерти?

– Я не веду подробных записей частных разговоров. – Баптист положил ногу на ногу и откинулся на спинку стула. – Если вы будете задавать вопросы, касающиеся моей личной жизни, я не стану на них отвечать.

– Госпожа Беннингхофф мертва. Здесь больше нет ничего личного.

– Я попрошу своего секретаря проверить в моем деловом календаре. Еще что-то? Я хотел бы вернуться в больницу к сыну.

– Мы еще не закончили. Мы говорим о временном промежутке с семнадцати ноль ноль до двадцати ноль ноль вчерашнего вечера. Что вы делали в эти часы?

– Я вел переговоры с партнерами по бизнесу, а потом ужинал. Один в своей квартире во Франкфурте.

– Есть люди, которые могут это подтвердить?

Баптист небрежно назвал несколько имен, которые записал Ханнес. «ИммоКапИнвест». Когда Ханнес услышал название этой фирмы, ему показалось, что он уже где-то его встречал, только вот не мог вспомнить, где именно. Эти конторы называются почти одинаково.