Я топаю к ней и рывком открываю.

– Чего тебе?

Он бесцеремонно окидывает меня взглядом с головы до ног, и, хотя край моей футболки свисает почти до колен, у меня такое ощущение, будто я стою перед ним голая. Меня это жутко раздражает, и зародившееся вчера недоверие перерастает в искреннюю неприязнь.

– Я хочу знать, что за игру ты ведешь. – Парень делает шаг вперед, и я понимаю – это специально, чтобы выбить меня из колеи. Такие, как он, используют свое тело и как оружие, и как приманку.

– По-моему, тебе лучше поговорить со своим отцом. Это он похитил меня и притащил сюда.

Рид делает еще один шаг, и теперь мы стоим так близко друг к другу, что при каждом вдохе наши тела соприкасаются.

Он так сногсшибательно красив, что у меня пересыхает во рту и начинает покалывать в тех местах, которые, мне всегда хотелось в это верить, никогда не смогли бы отреагировать на такого придурка. Но благодаря маме я узнала одну истину – твоему телу могут нравиться вещи, которые ненавидит твой мозг. Поэтому голова должна все контролировать. Это было одним из маминых наставлений в духе «делай, как я говорю, а не как я делаю».

«Этот придурок хочет тебя обидеть!» – кричу я своему телу. Но, несмотря на это, мои соски встают торчком.

– А ты очень сопротивлялась, да? – Он с презрением смотрит вниз, на выпирающие из-под тонкой материи футболки пики.

Мне ничего не остается, кроме как сделать вид, будто мои соски всегда так топорщатся.

– Еще раз повторяю, тебе лучше поговорить с твоим отцом.

Я разворачиваюсь и притворяюсь, словно Рид Ройал не заставляет искриться каждое нервное окончание в моем теле. Я медленно подхожу к кровати и беру пару трусиков. Затем, словно мне плевать на весь мир, скидываю с себя вчерашние и оставляю их лежать на кремовом ковре.

За моей спиной раздается судорожный вдох. Один-ноль в пользу команды гостей.

Изо всех сил стараясь сохранять невозмутимый вид, я натягиваю свежее белье, неспешно поднимая трусики по ногам под длинный подол футболки. Я физически ощущаю на себе его взгляд, как если бы он касался меня.

– Предупреждаю, какую бы игру ты ни вела, тебе не выиграть. Против нас всех – точно нет. – Его голос стал ниже и грубее. Мое маленькое шоу подействовало на него. Два-ноль. Но я рада, что стою к нему спиной и парень не видит, что его голос и взгляд тоже на меня подействовали. – Если ты уедешь сейчас, тебя никто не тронет. Мы позволим тебе взять все, что дал тебе отец, и никто из нас тебе не помешает. Но если ты останешься, мы тебя сломаем, и тебе придется уползать отсюда.

Я натягиваю джинсы, а затем, по-прежнему не поворачиваясь к нему, начинаю снимать футболку.

Рид хрипло усмехается, а потом я слышу звук быстрых шагов. Его рука сжимает мое плечо, оставляя футболку на месте. Парень разворачивает меня лицом к себе. А потом наклоняется, так близко, что его губы оказываются всего в нескольких миллиметрах от моего уха.

– Хочу тебе сказать: можешь раздеваться передо мной хоть каждый день, но я все равно не захочу тебя, усекла? Пусть мой отец увивается за твоей малолетней задницей, мы-то тебя раскусили.

Горячее дыхание Рида опаляет мою шею, и мне приходится использовать всю свою силу воли, чтобы не задрожать. Напугана ли я? Возбуждена? Черт его знает. Но мое тело сейчас в замешательстве. Дерьмо. Я дочь своей матери, не правда ли? Потому что любить мужиков, которые плохо с тобой обращаются, – это, черт побери, было отличительной чертой Мэгги Харпер.

– Отпусти меня, – холодно говорю я.

Его пальцы еще сильнее сжимаются на моем плече, но через секунду Рид уже отталкивает меня. Я чуть не падаю вперед и хватаюсь за кровать.

– Мы не спустим с тебя глаз, – угрожающе говорит парень и выходит из комнаты.

Трясущимися руками я заканчиваю одеваться. Начиная с этого момента, я всегда буду одета в этом доме, даже в собственной комнате. Ни за что больше не позволю этому козлу Риду снова застать меня врасплох.

– Элла?

Я подпрыгиваю от неожиданности и, развернувшись, вижу в проеме открытой двери Каллума.

– Каллум, вы напугали меня, – прижав руку к бешено колотящемуся сердцу, пищу я.

– Прости. – Он входит в комнату, держа в руках потрепанный лист бумаги. – Твое письмо.

Мой удивленный взгляд встречается с его глазами.

– Я, э-э-э… спасибо.

– Не думала, что я действительно отдам его тебе, да?

Я морщусь.

– Честно? Я сомневалась в его существовании.

– Я никогда не обману тебя, Элла. У меня много недостатков. Перечисляя их, мои сыновья смогли бы написать книгу потолще «Войны и мира», но ложь в этот перечень не входит. И я не буду просить от тебя большего, чем просто дать мне шанс. – Мужчина вкладывает письмо в мою ладонь. – Когда закончишь, спускайся вниз позавтракать. В конце коридора есть лестница, она ведет прямо в кухню. Так что приходи, как только будешь готова.

– Спасибо, я спущусь.

Каллум тепло улыбается мне.

– Я так рад, что ты здесь. Какое-то время я даже думал, что мне никогда не отыскать тебя.

– Я… я не знаю, что сказать. – Если бы дело было лишь в Каллуме и во мне, не исключено, что я с облегчением согласилась бы жить здесь. Даже с благодарностью. Но после стычки с Ридом я невероятно напугана.

– Ничего страшного. Скоро ты привыкнешь. Поверь. – Подмигнув мне, словно это должно каким-то образом меня приободрить, мужчина исчезает.

Я опускаюсь на кровать и дрожащими пальцами разворачиваю письмо.

Дорогой Стив,

Не знаю, получишь ли ты когда-нибудь это письмо и поверишь ли в то, что здесь написано. Я посылаю его на адрес морской базы в Литтл-Крике с указанием твоего личного номера. Ты выронил клочок бумаги с этими данными, как и свои часы. Я их сохранила. И каким-то чудом запомнила чертов номер.

Ладно, перейду сразу к делу: после той безумной ночи – через месяц ты отбыл Бог знает куда, я забеременела. Когда это обнаружилось, ты был уже далеко. Парни, твои сослуживцы, не захотели слушать мою историю. Подозреваю, что и ты не очень хочешь ее знать.

Но если тебе не все равно, приезжай. У меня рак. Он уничтожает мой кишечник. Клянусь, я прямо-таки чувствую его внутри, этого паразита. Моя малышка останется одна. Она жизнерадостная. Но жесткая. Жестче, чем я. Я люблю ее. Смерть мне не страшна, я боюсь лишь того, что она останется в одиночестве.

Я понимаю, что между нами был просто бешеный секс, но мы породили самое лучшее существо на свете, черт побери! Ты возненавидишь себя, если хотя бы не познакомишься с ней.

Элла Харпер. Я назвала ее в честь той дешевой музыкальной шкатулки, которую ты выиграл для меня в Атлантик-Сити. Подумала, тебе было бы приятно.