Поляк звучно расхохотался. У него был низкий голос, совершенно не вязавшийся с его хрупким телосложением. Залевски нисколько не соответствовал расхожим представлениям о телохранителях. Высокий, худой, с тонкими чертами и немного неуклюжими повадками, со светлыми, коротко остриженными волосами, синими глазами и длинным заостренным носом. Светлая кожа и румяные щеки делали его похожим на хрупкого мальчика из церковного хора, что совершенно противоречило его бурной военной карьере до вступления в СОВЛ. В прошлом заядлый курильщик, он вечно жевал залежалые, обгрызенные лакричные палочки.

— Когда выходишь на работу? — поинтересовался Кшиштоф, пока Марион несла Маккензи его виски.

— Я продлил бюллетень. И чем дальше, тем больше сомневаюсь, хочется ли мне вообще туда возвращаться.

— Да ладно тебе.

— Я больше в это не верю, Кшиштоф. Ты же знаешь, сколько лет я проработал в госбезе. Может, пришло время заняться чем-то другим. Поменять все в корне.

— Как знаешь, а я ни за что не поверю. У тебя это в крови, Ари.

— Ну, хочешь верь, хочешь нет…

— Что станешь делать?

Ари пожал плечами. Он не решился признаться, что мечтает заняться музыкой. Залевски поднял бы его на смех.

— Сам не знаю. Поживем — увидим.

— Ага. Поживем — увидим, — с недоверчивой усмешкой повторил поляк.

Они чокнулись и выпили.

— Ну а ты? Что на работе? — спросил Ари, чтобы сменить тему.

— Без перемен. Сопровождаю бывших министров на ярмарки скота, в таком все роде. Вдруг нарвешься на корову-террористку…

— Захватывающее занятие.

— А то. Давно уж мне не подворачивалось стоящее задание. Но в нашем деле без этого не обходится, случаются простои.

— Прости за любопытство, а что ты называешь стоящим заданием?

— Ну там спасение важных шишек из захваченного посольства, ненавязчивое участие в государственном перевороте, в общем, что-нибудь поживее!

— Так я и думал. Да ты просто маньяк!

Кшиштоф поднял голову:

— Смотри-ка, вот и твоя любимая сотрудница.

Ари оглянулся и увидел, как Ирис Мишот протискивается сквозь толпу у барной стойки. Круглолицая, рыжая, с короткой стрижкой в стиле «безумных лет»[17]и ранними морщинками в уголках глаз, делавшими ее взгляд улыбчивым. Но сегодня вечером это лицо, такое знакомое, показалось Маккензи встревоженным.

— Все в порядке? — спросил он, хватая ее за руку.

— Да-да… В порядке… Извините за опоздание. Мой брат…

Она не договорила, а Ари не стал настаивать. У нее были непростые отношения с братом. Ален Мишот, младше ее на восемь лет, не мог служить образцом для подражания. После смерти родителей ей пришлось взять на себя нелегкие обязанности матери. Ирис была склонна винить себя в вечных неудачах брата и постоянно беспокоилась за его будущее. Наверняка он и на этот раз что-нибудь выкинул.

Маккензи подвинулся, чтобы подруга могла сесть рядом. Едва Ирис опустилась на диван, как возникла Марион, чтобы принять заказ. Несмотря на толпу посетителей, она определенно выделяла столик Ари…

— Что желаете?

Ирис поколебалась:

— Что-нибудь покрепче…

Она взглянула на бокал Ари и со вздохом объявила:

— Мне то же, что и месье.

Ари нахмурился. Не в обычаях Ирис пить виски. Для них это в некотором роде стало камнем преткновения: она не раз упрекала Ари за его пристрастие к шотландскому односолодовому. Но, похоже, сегодняшний вечер был исключением из правила: как видно, братец довел ее до белого каления.

— А она ничего, новая подружка Ари? — пошутил Залевски, указав на официантку.

Ирис скривилась:

— Она твоя подружка?

— Да нет же! Ничего подобного…

— Недостаточно молода для тебя?

— Очень смешно… Может, лучше поговорим о том, из-за чего мы все здесь собрались?

— Ладно, — откликнулась Ирис. — Что скажешь? В чем тут дело? Это не простое совпадение. Кто мог организовать одновременное ограбление трех наших квартир?

— Понятия не имею. Скажу только, что сегодня во второй половине дня ко мне сюда приходил агент ССЦ и пытался меня завербовать.

— Так это и есть тот назойливый тип, о котором говорила твоя официантка?

— Ну да. Он добрых четверть часа приставал ко мне, убеждая перейти из госбеза в ССЦ, расхваливал европейские спецслужбы и выдавал дурацкие замечания о моей депрессии… Как раз в это время наши квартиры и обыскали.

— Думаешь, он нарочно тебя задерживал? — с сомнением спросила Ирис.

— Нет. Это было бы шито белыми нитками. Он не выглядел настолько глупым.

— Если только он и вправду агент Центра…

— Ну нет, он наш коллега. Я таких нюхом чую.

— Тогда как ты все это объяснишь?

Ари поколебался, прежде чем ответить.

— То, что наши квартиры обыскали, может означать только одно: кто-то ищет сундук, который мы откопали в колодце, ведущем в тот проклятый туннель… Только это нас троих и связывает.

— Это первое, о чем я подумала, обнаружив, что у меня ничего не пропало, — согласилась Ирис.

— Как и я, — кивнул Кшиштоф.

— Это самое логичное объяснение. Пресловутый сундучок, скрытый в парижском подземелье в пятнадцатом веке. Все мы знаем, что не прошло и суток после того, как мы забрались в колодец, когда управление военной разведкой опечатало его и объявило секретным объектом. Список людей, которым хотелось бы выведать, что мы там нашли, наверняка очень длинный. Похоже, какое-то новое обстоятельство подогрело их любопытство. И вот, с одной стороны, ССЦ заигрывает со мной, суля возобновить расследование, а с другой — какие-то люди обыскивают наши квартиры. По-моему, это самое разумное объяснение.

— Да что уж такое было в этом сундуке? С чего бы его содержимое заинтересовало этих типов? — спросила Ирис. — И между прочим, куда вы его засунули?

— Он у Кшиштофа.

— Так оно и есть. Сундук у меня в сейфе. Либо грабители его не нашли, либо им не удалось взломать сейф.

— Надо перепрятать сундук, Кшиштоф. Теперь слишком рискованно оставлять его у тебя. Если грабители видели сейф, они вернутся.

— Да, я подыщу местечко понадежнее.

— Что же, по-вашему, уж так их заинтересовало в этом сундуке? Насколько я помню, там были только старые бумаги и несколько не слишком ценных старинных монет?

— Надо будет в этом разобраться, — заметил Залевски. — Может, мы что-то упустили. Хотите, двинем ко мне и посмотрим?