Тем не менее сложившееся в разведывательной работе положение дел не удовлетворяло японцев. В связи с чем весной 1937 года была предпринята первая попытка организации специальных школ для подготовки агентов для закордонной работы. Одна школа создавалась из членов фашистской партии Родзаевского, другая из монархистов, руководимых Шепуновым. Конкуренция между Родзаевским и Шепуновым оставалась по-прежнему острой, и работать вместе они не хотели. В состав преподавателей разведшкол входили не только русские, но и японцы, сотрудники ЯВМ.

Разведшкола при ВФП носила наименование курсов по изучению СССР (известна также как курсы организаторов или национал-революционеров), срок обучения составлял шесть-семь месяцев. Школа располагалась в здании на углу Большого проспекта и Правленской улицы. Занятия проводились в первой половине дня. В программу обучения входили такие предметы, как политико-административная, военная, экономическая структура СССР; основы пропагандистско-агитационной, конспиративной и разведывательной деятельности; военное дело. Курсанты, в частности, знакомились со способами перехода границы (пешим и конным порядком), маскировки, связи. Изучали оружие – винтовку, револьвер, маузер. В течение двух месяцев (август-сентябрь) они совместно с Учебным отрядом ВФП осуществляли практические занятия на Крестовом острове, получив очередные «воинские» звания ефрейторов и унтер-офицеров.[70]

Число курсантов фашистской школы организаторов было невелико – всего одиннадцать человек. Причем один из них через два месяца после начала учебы был исключен из школы за связь с советскоподданным. Несмотря на то, что все они друг друга хорошо знали, в период обучения вместо настоящих фамилий курсанты использовали только псевдонимы.

После окончания курса обучения для выпускников был организован банкет, на котором присутствовали все преподаватели школы – Константин Родзаевский, Лев Охотин, Иван Якуш, Кавакаси, майор Судзуки, он же заместитель начальника Харбинской ЯВМ.[71]

Курсы по изучению СССР, созданные под руководством Шепунова, имели аналогичную организацию и программу обучения, только состав курсантов был еще малочисленнее – всего пять человек.[72]Это лишний раз показывало, насколько слабыми организационными ресурсами располагают радикальные силы эмиграции.

В декабре 1937 года японские власти приняли решение полностью поставить под свой контроль работу по подготовке из числа русских эмигрантов разведчиков и пропагандистов. Не последнюю роль в этом сыграла начавшаяся летом 1937 года широкомасштабная война Японии против Китая, в которой Советский Союз выступил стороной, оказывавшей большую военно-материальную помощь Китаю. Что, в свою очередь, вело к росту напряженности между СССР и Японией.

Весной 1938 года при 4-м (агитационно-пропагандистском) отделе Харбинской ЯВМ начала работать школа агитаторов-пропагандистов. Срок обучения в школе составил шесть месяцев, а количество курсантов, первоначально не превышавшее двух десятков, в середине 1941 года достигло 80 человек на дневном (казарменном) и вечернем отделениях. Всего за период существования школы (до 1944 года) состоялось одиннадцать выпусков курсантов.[73]

В это же время японцы приступили к формированию регулярного воинского подразделения из молодых русских эмигрантов, формально входившего в состав армии Маньчжоу-го.

По плану японского военного руководства будущее русское воинское подразделение должно было играть роль вспомогательного общевойскового с возможностью использовать его в случае необходимости и как разведывательно-диверсионное. Это было особенно важно в случае начала войны с Советским Союзом, возможность которой в ближайшем будущем допускалась японским командованием. Контроль над формированием и деятельностью русского воинского подразделения возлагался на 3-й отдел Харбинской Военной миссии. Месторасположением будущего подразделения стала станция Сунгари-2 на южной ветке СМЖД, находившаяся в 130 км от Харбина.

Станция располагалась на левом высоком берегу Сунгари и являлась важным перевалочным пунктом для хлебных грузов – здесь пересекались железнодорожная и судоходная речная трассы. Рядом со станцией находился пресекающий Сунгари большой железнодорожный мост, второй по значимости после харбинского, охрану которого несла японская воинская часть. Расположенная недалеко от Сунгари-2 станция Лаошаогоу считалась летним курортом железной дороги, еще в 1920-е годы здесь было построено несколько хорошо оборудованных дачных сооружений, имелся курзал, пляж. Однако постоянно проживавшего на Лаошаогоу и Сунгари-2 русского населения было немного.

В дореволюционный период вблизи станции Сунгари-2 (около 500 метров к северо-западу) размещался 3-й линейный отряд Заамурского пограничного округа (1901–1910), а с 1910 года – 4-я Заамурская пограничная конно-горная батарея. Добротные краснокирпичные казармы и другие постройки Русской охранной стражи КВЖД стали основой для военного городка эмигрантского воинского отряда.

Командиром формирующегося подразделения был назначен японец – майор резерва Асано Макото.[74]Асано родился в 1899 году в префектуре Хиросима. Окончил военное училище в 1921 году и служил в одном из японских кавалерийских полков, позднее был переведен в армию Маньчжоу-го. Очень высокий (рост примерно 1,8 м), худощавый, он носил усы стрелками и имел несколько вставных зубов. Вероятно, майор был в свое время контужен, и, как результат этого, по воспоминаниям очевидцев, его руки слегка подрагивали, а глаза часто моргали.[75]

Вместе с майором Асано на Сунгари-2 прибыла большая группа служивших в армии Маньчжоу-го японских офицеров.[76]Они должны были возглавить подразделения формирующегося отряда. Это были майор Минами, капитаны Адати Хэйтаро, Асакура Тосихару, Васио, Кодама, Кумада, Мацура, Ооно, Оомура, Сайто Санатоси, Томинага, Уэда, поручики Айда, Икэда, Исино, Исобэ, Катахира, Китамура Риити, Мурата, Симасэ, Томидзава, Хиромацу, военный чиновник Фудзикава, и др.