– Должен признать, ты говоришь это таким тоном, что даже мне подобное оправдание кажется неубедительным. – Он смотрит мне прямо в глаза, взгляд его становится серьезным. – Что касается твоего вопроса, разумеется, я буду рядом. Тебе не о чем волноваться, детка. – Он поглаживает мою щеку большим пальцем. – Ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь и поддержку. Впрочем, с моей помощью или без нее, ты все равно станешь чертовски хорошим исполнительным директором.

Сердце мое начинает бешено колотиться. Минувшим вечером, когда Эндрю явился домой с бутылкой шампанского «Перье Жуэ» и предложил выпить за мое новое назначение, у меня не хватило духу сказать правду. Не хватило духу признаться, что я никогда не буду исполнительным директором «Болингер косметик». Обычно Эндрю скуп на комплименты, но тут его словно подменили. Не будет большого греха, если один-единственный день я позволю ему пребывать в приятном заблуждении. Сегодня вечером я выложу все, но смягчу удар, сообщив, что назначена на должность вице-президента компании.

– Скажите, леди босс, какие у вас планы на сегодняшний день? – Эндрю гладит меня по волосам. – Не собираетесь нанимать в ближайшем будущем нового юриста?

Что? Неужели он думает, что я пойду против воли мамы? Я пытаюсь обратить все в шутку, выдавливая из горла подобие хихиканья.

– Пока нет. Если тебя интересуют мои планы, на сегодняшнее утро у меня назначена встреча с Кэтрин, – говорю я таким тоном, что всякому ясно: встречу назначила именно я. – Нам нужно обсудить несколько важных вопросов.

– Отличное начало. – Эндрю кивает. – И помни, теперь ты ее начальница. Сразу дай ей понять, кто из вас главный.

Чувствуя, как щеки мои вспыхивают румянцем стыда, я встаю с дивана:

– Пойду приму душ.

– Я горжусь тобой, мадам президент.

Надо сказать ему, что мной гордиться нечего. И называть «мадам президент» теперь нужно Кэтрин. И я скажу это. Обязательно.

Но не сейчас. Вечером.

Каблуки мои оглушительно громко стучат по мраморным плитам пола, однако мне удается миновать вестибюль Чейз-тауэр никем не замеченной. В лифте я поднимаюсь на сорок девятый этаж, вхожу в шикарный офис «Болингер косметик», открываю стеклянную дверь и, потупив взор, вхожу в кабинет Кэтрин.

Я заглядываю в комнату, которую совсем недавно занимала мама, и вижу восседающую за столом Кэтрин. Как всегда, она безупречно одета, накрашена и причесана. Кэтрин разговаривает по телефону, но, увидев меня, машет рукой и поднимает указательный палец, давая понять, что освободится через минуту. Пока Кэтрин завершает разговор, я окидываю кабинет взглядом. Любопытно, куда новая владелица дела картины и скульптуры, которые обожала мама. Их место занял книжный шкаф и какие-то грамоты в рамочках. Единственное, что осталось от маминого святилища, – потрясающий вид из окна и табличка с именем на столе. Однако, приглядевшись, я вижу, что имя на ней уже другое. Кэтрин успела заменить табличку. Шрифт в точности такой же, но на латуни, обрамленной мрамором, выгравировано: «Кэтрин Хамфрис-Болингер, президент».

С ума сойти! Похоже, она уже давно знала, что станет маминой преемницей.

– Да-да, прекрасно. Как только получите номера, сообщите их мне. Да, именно так. Supashi-bo[1], Ёси. До свидания. – Кэтрин опускает трубку и поворачивается ко мне. – Токио, – сообщает она и качает головой. – Разница во времени четырнадцать часов. Чертовски неудобно. Чтобы переговорить с японскими партнерами, приходится приезжать в офис затемно. К счастью, они работают допоздна. – Она указывает на пару антикварных кресел эпохи Людовика XIV. – Присаживайся.

Я повинуюсь и провожу рукой по ярко-голубому шелку, пытаясь вспомнить, стояли ли эти кресла в прежнем кабинете Кэтрин.

– Вижу, ты уже обжилась, – говорю я, не в силах совладать с раздражением. – Успела даже табличку переменить. И все за неполные сутки! Удивительно, как быстро ее сделали.

Игнорируя мой сарказм, Кэтрин встает из-за стола и опускается в кресло напротив:

– Бретт, нам всем сейчас тяжело.

– Ах, вам сейчас тяжело? – Слезы застилают мне глаза. – Ты это серьезно? Я потеряла мать и бизнес. Бизнес, который достался тебе. А ты еще пудрила мне мозги. Внушала, что я буду президентом компании. Я из кожи вон лезла, чтобы быть достойной столь высокой чести.

Кэтрин ожидает, пока я не выговорюсь. Вид у нее такой невозмутимый, словно я рассыпаюсь в комплиментах по поводу ее платья. Внутри у меня все кипит, из ноздрей, того и гляди, вырвется огонь. Но продолжать свои обличения я не осмеливаюсь. Так или иначе, Кэтрин – моя невестка. И мой босс, черт ее забодай!

Кэтрин наклоняется вперед, сложив холеные руки на коленях.

– Прости, – говорит она. – Поверь, я не кривлю душой. Вчера я была потрясена не меньше твоего. Я действительно не сомневалась, что ты получишь акции матери и займешь ее должность. Я начала вводить тебя в курс, не посоветовавшись с Элизабет, и это была моя ошибка. Но я не хотела заводить с ней подобный разговор. Если бы я это сделала, она могла расстроиться. Она решила бы, мы все думаем, что она не выкарабкается. – Кэтрин накрывает мою руку своей. – Поверь мне, Бретт, я была готова работать под твоим руководством. И честное слово, не страдала бы от уязвленной гордости. – Она сжимает мою ладонь. – Бретт, я очень тебя уважаю. Ты прекрасно справилась бы с должностью исполнительного директора, в этом у меня нет никаких сомнений.

Вот как? Не слишком понятно, как воспринимать ее слова: как комплимент или как оскорбление. На всякий случай хмурюсь.

– А табличка с именем? – произношу я обвинительным тоном. – Как тебе удалось поменять ее так быстро?

Кэтрин улыбается:

– Табличку заказала Элизабет. Вчера, когда я вошла в кабинет, она уже стояла на столе.

Я пристыженно опускаю голову:

– Да, это поступок в мамином стиле.

– Она была удивительным человеком. – Глаза Кэтрин блестят от слез. – Я и в подметки ей не гожусь. Если я сумею хоть в какой-то степени оправдать ее доверие, то буду безумно горда.

Сердце мое смягчается. Мамин уход, несомненно, стал ударом и для Кэтрин. Они с мамой были идеальными деловыми партнерами, мама – элегантным лицом компании, Кэтрин – ее неутомимым помощником, который держал в руках все невидимые нити. Я окидываю свою невестку взглядом. Кашемировое платье, изящные туфли от «Феррагамо», гладкая кожа цвета слоновой кости, волосы, убранные в строгий пучок. Не могу не признать: мама сделала верный выбор. Кэтрин выглядит именно так, как и положено президенту процветающей компании. И все же меня гложет обида. Неужели мама не верила, что со временем я могу стать такой же?

– Извини, – бормочу я. – Сама не понимаю, с какой стати я на тебя взъелась. Не твоя вина, если мама решила, что я не способна руководить компанией. Уверена, ты добьешься больших успехов.