Халида подняла голову и посмотрела на царицу. Богиня Асаф не наградила ее безупречной внешностью, которой обладала Неферата и почти все члены царской семьи Ламии. Но Халида отличалась какой-то тревожной, почти свирепой красотой — острым носом, небольшим квадратным подбородком и темными, пронзительными глазами.

— Банальные по сравнению с чем? — Она нахмурилась.

Царица улыбнулась:

— По сравнению с вопросами о власти, разумеется. Решения, которые примут здесь, будут определять равновесие сил в Неехаре в грядущие столетия. И каждый правитель, сидящий там, внизу, имеет собственное представление о том, каким должно быть это равновесие.

Халида зажала между пальцами одну из своих косичек и задумчиво начала ее крутить.

— И кто же решает, чье представление самое лучшее?

— На данный момент мы. — А уж Ламашиззар воспользуется этой возможностью в полной мере. Неферата взяла Халиду за плечи и легонько выпрямила ее. — Если ты хотя бы на минутку перестанешь думать о лошадях, я попробую тебе объяснить.

Халида тяжело вздохнула:

— Если это поможет убить время.

Царица одобрительно кивнула.

— Начинается все с Кхемри, — сказала она. — Со времен Сеттры Великолепного Живой Город был центром власти в Неехаре. И даже после того, как империя Сеттры пала, Живой Город и его погребальный культ имели громадное политическое и экономическое влияние на всю Благословенную Землю, даже самые дальние ее окраины. Следующим в очереди шел Махрак, Город Богов, потом Ка-Сабар, Нумас, Ливара, Зандри, Ламия и Кватар.

— Нумас был могущественнее, чем Ливара? — воскликнула Халида. — Они же в основном земледельцы. А у Ливары есть воздушные суда!

— Нумасийцы обеспечивали зерном почти всю Неехару, — терпеливо объяснила царица. — Воздушными судами питаться нельзя, ястребенок.

— Понимаю, — кивнула девушка. — А как же мы? Почему мы оказались так далеко в этом списке?

Неферата вздохнула.

— Начать с того, что мы находимся очень далеко от Кхемри. Зандри расположен ближе и был богаче благодаря работорговле. И в отличие от остальных городов мы всегда предпочитали держаться сами по себе.

— Но Нагаш все это изменил.

— Верно. Теперь от Кхемри остались одни руины, и от Махрака тоже, а большинство остальных городов сильно пострадали от Узурпатора. Война окончена, и все меняется.

Именно в этот момент голос царя Ламашиззара перекрыл приглушенное бормотание в зале.

— Мой уважаемый друг, царь-жрец Кхепра, вы желаете обратиться к Совету?

Скрипнул тяжелый деревянный стул — Кхепра, царь-жрец Ливары, медленно поднялся из-за стола. Сын покойного царя Хекменукепа очень походил на своего знаменитого отца: высокий и худощавый, узкоплечий, с квадратной челюстью и угрюмым лицом. Однако в отличие от отцовских, плечи и руки Кхепры были мускулистыми, а лицо покрывали шрамы после нескольких дюжин сражений.

Как и все предыдущие цари Ливары, Кхепра носил на шее массивную золотую цепь со множеством висевших на ней стеклянных линз в оправе из золотой, серебряной и медной проволоки. Это была реликвия, оставшаяся от процветающей мирной эпохи, когда жрецы-инженеры Ливары изобретали чудесные вещи во славу Тахота, бога — покровителя ученых.

Царь кивнул Ламашиззару.

— Великий царь, от имени твоих достопочтенных гостей хочу поблагодарить тебя за восхитительное проявление щедрости по отношению к нам. Я также благодарен за то, что все мы собрались сегодня здесь, чтобы обеспечить грядущее процветание наших великих городов и всей Неехары. Это хорошее начало, но все же имеются весьма серьезные вопросы, требующие нашего внимания.

Неферата прищурилась:

— Вот теперь начинается, ястребенок. Следи за лицами правителей, сидящих за столом. Как они реагируют на слова царя Ливары?

Девушка поморщилась, но сделала то, что ей велели.

— Ну… с любопытством, я полагаю. С вежливым интересом. — Она замолчала, слегка склонив голову набок. — За исключением царя Разетры.

— О? — произнесла царица, слегка улыбаясь.

— Он даже не смотрит на Кхепру. Притворяется, что пьет вино, но на самом деле наблюдает за остальными.

Неферата одобрительно кивнула:

— Теперь ты знаешь, кто на самом деле задал вопрос. Царь Кхепра говорит по распоряжению Шепрета, чтобы тот в это время мог следить за реакцией соперников.

Разетра и Ливара во время войны были ближайшими союзниками и выдержали главный удар от начала и до конца. Что бы сейчас ни задумал царь Шепрет, он, безусловно, может рассчитывать на полную поддержку Кхепры. Неферата пыталась предостеречь Ламашиззара и советовала ему вбить клин между этими двумя царями: если он не решится, это без колебаний постарается сделать кто-нибудь другой.

Неферата повернулась к стоявшему рядом столику, взяла кисть и быстро начертила остроконечными пиктограммами тайного торгового языка Восточной Империи: «Раздели Разетру и Ливару, или они тебя перехитрят». Немного подумала, постукивая кисточкой по нижней губе. «Сыну царя Кхепры как раз нужна жена. Может быть, Халида?»

Царица взяла щепотку песка из крохотной шкатулки, стоявшей рядом с чернильницей, посыпала пиктограмму, чтобы чернила подсохли, и протянула послание слуге, чтобы он отнес его вниз, царю.

— Мы тут строим планы, чтобы обеспечить стабильность собственных домов, но есть еще три города, разоренные и оставшиеся без правителей, — продолжал между тем царь Ливары. — Нельзя просто сидеть и смотреть, как они окончательно превращаются в руины.

— Очень великодушные слова мужа, который последние четыре года занимался как раз тем, что разрушал один из этих городов, — добродушно отозвался Ламашиззар. Остальные правители засмеялись, услышав эту мягкую колкость, но царь Кхепра на мгновение растерялся и запнулся, не в силах придумать достойный ответ.

— Ка-Сабар пока волнует нас меньше всего, — произнес царь Шепрет решительно. Он был высоким и мускулистым, с широкими, как у покойного отца, плечами. Однако, в отличие от непредсказуемого, со вздорным характером, легендарного царя Рак-амн-хотепа, Шепрет обладал чертами истинного патриция.

Несмотря на пожилой возраст — Шепрету давно перевалило за сотню, в его густых черных волосах едва пробивались редкие седые пряди, а зеленые, как изумруды, глаза оставались яркими и проницательными.

— Живой Город пролежал в руинах почти столетие. — Он поставил на стол кубок с вином и обратил свой пронзительный взор на Ламашиззара. — И сейчас, когда война завершилась, мы должны возродить город и восстановить законный порядок вещей.

За столом Совета возбужденно забормотали. Халида усмехнулась.

— Ламашиззар заставил Шепрета высказаться лично, — гордо заявила она и искоса глянула на Неферату. — Ведь произошло именно это, верно?