href="ch2.xhtml#id267" class="a">[116], русские товары продолжали ввозиться в Рум и дальше на восток по Черному морю.

Таким образом, «Переписка» Рашид ад-Дина, содержащая столь разнообразные сведения по самым различным вопросам жизни XIII—XIV вв., является очень важным и пока еще недостаточно использованным источником для понимания истории народов Ближнего и Среднего Востока монгольского времени.

* * *

Перевод «Переписки» Рашид ад-Дина выполнен с наиболее полного и наиболее старого из доступных в настоящее время текстов этого памятника, опубликованного известным ориенталистом Мухаммадом Шафи’ в 1947 г. в Лахоре. Предварительно текст лахорского издания был сверен с ленинградской рукописью «Переписки», М. Шафи’ не использованной; с публикацией четырех писем Рашид ад-Дина, которая была осуществлена на страницах журнала «Армаган» Вахидом Дастгарди; с появившейся уже после 1947 г. публикацией отрывков из нескольких писем X. Нахджувани на страницах журнала Тебризского университета; с публикацией начала «Переписки» на страницах журнала «Даниш», выполненной Фуадом ‘Абдалма’ти ас-Сайадом, а также с другим средневековым памятником — сочинением тимуридского времени Асар ал-вузара’, включившим в раздел о Рашид ад-Дине ряд его писем. Для сравнения текстов «Переписки» Рашид ад-Дина с Асар ал-вузара’ использован как изданный Хусайни Урмави в 1959 г. в Тегеране критический текст этого памятника, так и оставшаяся неизвестной тегеранскому издателю Асар ташкентская рукопись этого сочинения.

Сличение всех этих независимых друг от друга рукописей и публикаций позволило прийти к выводу, что все сохранившиеся до наших дней тексты писем Рашид ад-Дина чрезвычайно близки друг другу и почти не имеют смысловых разночтений. Наиболее существенные разночтения указаны в примечаниях. Вместе с тем сличение лахорского издания с ленинградской рукописью сделало возможным восстановить начало «Переписки», отсутствующее в рукописях, легших в основу издания М. Шафи’, а в ряде случаев уточнить и прочесть отдельные места, что тоже оговорено в соответствующих примечаниях. Предисловие составителя переписки — секретаря Рашид ад-Дина — восстановлено на основании указанной выше публикации на страницах журнала «Даниш».

На полях перевода обозначены страницы текста лахорского издания и листы ленинградской рукописи.

Перевод снабжен двумя видами примечаний: буквенными (подстрочными) и цифровыми. Цифрами обозначены примечания, данные к каждому письму в конце книги, в комментарии. В буквенные подстрочные сноски вынесены отсылки к Корану; пояснения, когда это возможно, чьи именно стихи цитируются Рашид ад-Дином, персидское начертание тех терминов, которые приведены в переводе, разночтения с ленинградской рукописью и т.п.

Термины, имена и малоизвестные географические названия приведены на основе принятой в серии «Памятники письменности Востока» транслитерации, однако по техническим причинам диакритические знаки сохранены только в указателях. В некоторых широкоизвестных географических названиях и терминах сохранено их традиционное написание.

В текстологических комментариях, а в некоторых случаях и в пояснениях к географическим названиям и персоналиям воспроизводятся отдельные примечания Мухаммада Шафи’ или же даются соответствующие отсылки на них.

Сопровождающий перевод комментарий отнюдь не претендует на полноту. В нем пояснены лишь основные, встречающиеся в «Переписке» Рашид ад-Дина социально-экономические термины, малоизвестные географические названия и некоторые важные с точки зрения истории или истории культуры XIII—XIV вв. персоналии, события и явления.

При комментировании привлечены другие исторические и географические сочинения, современные или почти современные Рашид ад-Дину, и в первую очередь его собственный исторический труд, в котором очень многое перекликается с его письмами; произведения средневековой армянской, грузинской и сирийской историографии; свидетельства европейских путешественников того времени. Привлекая литературу для комментария, я по мере возможности старалась не вдаваться в историю изучения комментируемого термина и т.д., а привести существующие точки зрения по тем или иным вопросам, связанным с монгольским владычеством над странами Ближнего и Среднего Востока, или же в отдельных случаях дать отсылки к работе, где можно найти подробное освещение вопроса.

Встречающиеся в тексте «Переписки» арабские стихи (отмечены звездочкой) любезно переведены В.М. Бейлисом, которому приношу свою благодарность. Искренне благодарю А. Азера за помощь и консультации при переводе персидского текста. Считаю своим долгом поблагодарить за дружеское содействие и поддержку, оказанную мне в моей работе, X.С. Айни, А.А. Али-заде, В.А. Лившица, В.М. Махмуди и коллектив сектора публикации памятников письменности народов Востока Института востоковедения АН СССР, ранее возглавляемого И.С. Брагинским, затем А.С. Тверитиновой, а также всех, кто помогал мне своими консультациями и советами.

А. И. Фалина

ПЕРЕПИСКА

ПРЕДИСЛОВИЕ СОБИРАТЕЛЯ ЭТОЙ ПЕРЕПИСКИ{1}

Во имя Аллаха милостивого и милосердного!

Хвала, начала которой не достигают крайние пределы восприятия, хвала, в выражении которой бессильно самое далеко идущее воображение, подходит лишь чистому божественному представлению, которое одним взглядом находит тысячи тайных драгоценностей и лучезарных цветов. Во имя следования Ахмаду Мухтару превратил он великих ученых и образованных людей мира в ныряющих в полноводное море знания. [Он] — всемогущий, который из тайн небытия и из моря вечности перенес все существующее на берег появления.

Он — знающий, который украсил небесные своды недвижимыми звездами и планетами и без посредства опор преднамеренности и веревок размышления возвысил шатры небосвода, [как сказано]: «И Мы устроили небо крышей охраняемой»[117]. [Он] — создатель, который скатерть земли подобно жилищу парфюмера украсил различными [видами] базилика, [который] |стр. 3| возвысил{2} навес из кипарисов и бука и водой из облака оросил [подобную] невесте зелень сада, [ибо сказано]: «Аллах ниспослал с неба воду, оживил ею землю после ее смерти»[118]. [Он] — мудрец, кто напитком, «в котором лечение для людей»[119], излечил измученных в пустыне любви и страждущих в пустыне привязанности, [который] свет веры и луч уверенности сделал причиной их избавления от горя и [того, что] они откинули покрывало. Стихи[120]:

Ничья спина не исключена из поклонения.

В его речах нет места пальцу, [указующему на ошибки].

[Он] извечно делающий добрые дела и одобряющий добрые поступки.

Перстом судьбы [он] рисует во чреве.

Сто тысяч благословений, которые оставляет в душе ветерок, [напоенный] амброй откровения, и смысл приветствий, который оставляет в душе влюбленных желание вкусить сладость наблюдения, [пусть будут обращены] к священной могиле, к озаренной [божьим светом] святой гробнице господина всего сущего, гордости творения, предводителя живущих, лучшего и высшего [из] людей, султана праведных, последнего из пророков Мухаммада Мустафы — да благословит его Аллах и да ниспошлет ему мир! Стихи[121]:

Ахмад — пророк, разум — земля, [по которой он ходят].

Оба мира приторочены к его седлу.

[Он] — самый новый гиацинт в степи [божественной] красоты,

Отборнейшая жемчужина моря [божественных] тайн.

|стр. 4| *Стих: