Да ладно!

Я гневно и, что греха таить, немного испуганно, прижимала к груди туфли, пыхтела и пялилась в темноту. А темнота… Нет, не пялилась в ответ. Вопреки расхожему мнению, если сильно зажмуриться, а потом опять открыть глаза, эти самые глаза к темноте привыкнут и можно будет что-нибудь рассмотреть. Вот уж нет уж. Темнота не собиралась ни поддаваться моему рассмотрению, ни рассеиваться, ни сереть и сквозь нее не проступали ничьи очертания. Впрочем, очертания можно было нащупать и так. Под рукой была все та же высокая ваза в финтифлюшках.

Что там еще в сказках полагается помимо принцев, балов и замков? Тайные ходы, заговоры и, опять же, паутина! Получите и распишитесь. И пыль. В тайных ходах всегда паутинисто и пыльно. Раньше не бывала, но в кино видела. Однако пылью не пахло, затхлости и прочих прелестей нехоженых и непроветриваемых помещений тоже не ощущалось, и я подумала, что, может и без паутины обойдется. Выставив вперед руку со взятой за мысок туфлей и держа вторую на изготовку в другой руке, я храбро выдвинулась… куда-то вперед.

Примерно через двадцать шагов и миллиард нервных клеток я уперлась в стену. Пошарив руками, вернее туфлями (а вдруг паутина!) вокруг себя, обнаружила, что коридор поворачивает. Повернула, куда деваться. И вот! Оно именно что забрезжило! Одновременно с этим я услышала приглушенные голоса.

Говорят, ничто в мире не вечно. Врут! Я точно знаю вечную вещь — женское любопытство. Не будем углубляться в дебри народных сказаний о некой Варваре и постигшей ее участи, ибо никого и никогда это не останавливало. Нежно, как груди возлюбленного, наплевав на возможную грязь, прильнула к стене, внизу которой полоской пробивался рассеянный свет.

— Бу-бу-бу, — неслось оттуда явно мужским голосом.

— Бу, — отзывалось на октаву выше, — бу-бу-бу.

Я прижалась ухом сильнее, распластавшись по стенке морской звездой в тайной надежде, что увеличив площадь прикосновения с источником звука, эти самые звуки разберу. Что-то щелкнуло, стена подалась вперед, и распахнулась дверью в тайный сад. Взмахнув руками, аки крыльями, и разметав обувь по сторонам, я приложилась носом в пушистое. А знакомый интерьерчик, однако! И эту ванну я уже видела. И ширмочку.

За спиной зашелестело, я рванула в сторону — мало ли что — запуталась в юбке и снова ткнулась носом в ковер. Извернувшись, оглянулась — тайная дверь закрылась, притворившись мраморной облицовкой. Как и не было ничего. Ну и ладно. Отсюда я быстрее доберусь. Собрала воланы в руку, ноги в кучу, встала. О, туфелька! Правая. Место нахождения товарки невооруженным глазом не определялось. Я пошарила по углам, но безрезультатно. По пути отряхнула с себя пыль веков, не так чтобы много, значит, ходом пользовались, и вспомнила, зачем я сюда вломилась. И прислушалась. В комнате за дверью было тихо. Что-то мне это напоминает…

Решив не повторять ошибок, распахнула дверь самостоятельно и… закрыла обратно и спиной подперла.

Ни одно, даже здоровое сердце не сможет вынести, когда открывается дверь, а на твоем пороге… О, Боже, какой мужчина, я хочу… Ладно, порог не мой и дверь я сама открыла. Но! Босиком, длинные ноги в узких брюках, рубашка расстегнута, приглушенный свет рельефно очерчивает… рельеф, волосы слегка растрепаны, глаза зеленые потемнели… Вряд ли от страсти. Кажется, кого-то сейчас будут убивать. Памагити…

С той стороны постучали. Я начала сползать спиной по двери куда-то поближе к полу. Дверь дернулась и пошла на прорыв. Я уперлась, поняла, что не справлюсь, сдала назад, зажмурилась и отгородилась единственным — туфлей.

— Не совсем мой стиль, но если вы настаиваете, — сообщили мне и ловко выдернули оружие самообороны из рук.

Глаза пришлось открыть, надо же знать в какую сторону совершать тактическое отступление, но смотреть старалась сугубо на интерьер, дабы не впасть в искушение и не покуситься, поскольку при ярком свете рельеф выглядел еще привлекательнее.

— Ванну? — предложили мне.

— А можно я просто уже пойду, а ты надо мной как-нибудь потом поиздеваешься, — с надеждой спросила я, рискнув посмотреть. Исключительно в глаза!

— Что ж, раз такое интригующее начало вечера не получит продолжения… — Анатоль шагнул в сторону, чуть поклонившись, пропуская меня.

Я мышью прошелестела прочь из ванной, пронеслась через полутемную комнату, вывалилась в коридор и уже здесь решилась выдохнуть. Сердце билось в горле, норовя выскочить наружу. В коридоре было черно. Где-то вдалеке несмело светил одинокий канделябр, силясь разогнать царящий мрак. А я по прежнему не помнила, в какую сторону мне идти.

Сердце колотилось так громко, что я не услышала, как приоткрылась дверь. Поэтому, когда у меня над ухом низкий бархатистый голос произнес: «Проводить?» — я подпрыгнула и со всей дури врезалась макушкой в подбородок Анатоля.

В коридоре сразу стало нецензурно. Я высказалась емко, он — поэтично. Потом меня схватили за фижмы и втащили в комнату.

Я постанывала и издавала прочие нечленораздельные звуки разной степени несчастности. Анатоль шипел что-то невнятное, похоже, язык прикусил.

— Есть что-нибудь к голове приложить? — вопросила я в ругающийся сумрак, ощупывая макушку, опытным путем пытаясь определить, какая конкретно часть головы у меня болит, потому что звенело везде, как будто на меня надели колокол.

— Могу просто приложить, — чуть шепелявля отозвался канцлер, потом раздался щелчок пальцев, и в комнате зажглись свечи. Много и сразу.

Я, отчаянно моргая и жмурясь, обнаружила себя у низкого столика. Еще шаг, и мы бы стали близки, как никогда. На столике, на серебряном подносе в компании двух тяжелых даже с виду стаканов из голубоватого стекла стояло ведерко со льдом и темной пузатой бутылкой. Свет радужно переливался на резных гранях. Я цапнула вожделенный сосуд и приложила к гудящей макушке.

— Очень кстати, — проговорил возникший сзади (ну ничему жизнь не учит!) ненаследный принц, отобрал холодное и набулькал жидкости коньячного цвета в стаканчик.

— Вместо аспирина? Благодарю. — Выдернула стакан из-под пальцев Анатоля, глотнула и, разинув рот, попыталась выдохнуть или вдохнуть — мне как будто дракон в пищевод плюнул.

В стакане оказалось то самое коварное зелье, которым гадкий Толик напоил меня на пикнике. Похоже, утром мне питье все же чем-то разбавили, а теперь я хватанула чистый продукт и, судя по ощущениям, меня вот сейчас прямо…

«И-и-и-и-и уносит меня, и уносит меня, в звенящую светлую да-а-а-аль! — завыло в голове, и не факт, что я не подпевала, уж больно громко получалось.

Ошеломленный эффектом «аспирина» канцлер попытался изловить меня за ленты, но я не далась, лосем ломанувшись к окну и рывком распахнула тяжелые створки. Шторы вздулись алыми парусами, неуправляемым снарядом рухнул вниз горшок с какой-то геранью…

— Красота-то какая, лепота! — завопила я во мрак, усеянный звездами, тучами и зловещей красноватой луной. Луна обиделась на сомнительный комплимент и спряталась за тучи. В лицо брызнуло дождем, но капли приятно холодили пылающие щеки. От земли, вяло шевеля белесыми отростками, поднимался туман, захотелось поорать еще что-нибудь.