Присев на стул, я покачала головой:

— Не тот случай. Конечно, я перепугалась до одури. У меня день рождения, прихожу, думая мило поговорить о духах — а тут труп лежит! Я к такому делу не привычная. Для меня это всегда — стресс и шок. Но я совершенно точно знаю, что не прикасалась к статуэтке. Ручки дверей трогала, к подоконнику подходила. Убитого за руку брала, пульс искала. Но статуэтку — не было такого, точно помню. Видеть — видела, она под столик закатилась, в кровище вся. Но не трогала я ее!

— Вы могли забыть. Творческие люди часто бывают рассеянными. Тем более — в состоянии шока.

— Я устала повторять — не прикасалась я к статуэтке. И забыть об этом не могла. Я могу забыть сроки сдачи проектов — потому что одновременно пишу и сценарий, и книжку, и пару-тройку статей. Но я не забываю свои действия! Кстати, — устав от объяснений, я решила сменить тему, — вы установили человека, которому звонил Орехов? Помните, я рассказывала вам о его телефонном разговоре?

Миронов прищурился:

— Извините, обсуждать с вами ход следственных действий я не имею права.

— Еще скажите, что я главная подозреваемая!

— Не знаю, — устало пробормотал Миронов, открывая бутылочку с йогуртом. Он сделал глоток, и над его губой отпечатались белые «усики». — Я уже ничего не знаю. По-хорошему — так задержать бы вас надо для выяснения всех обстоятельств. Отпечатки на орудии убийства — это вам не шуточки.

Я с наигранным испугом залепетала про Даринку и про то, что муж в отъезде — а сама только и ждала эффекта, который произведет йогурт, смешавшись в желудке Владлена Ильича с банкой шпрот и водочкой. Вот если бы он стремительно умчался в туалет, а дело не успел закрыть в сейф…

Мои прогнозы оправдались лишь частично. Порыв посетить «комнату для медитаций» у следователя возник, однако бдительности мужчина не утратил. Он не стал убирать материалы в сейф, а просто выставил меня из кабинета и закрыл его на ключ.

Правда, этот факт меня расстроил совсем ненадолго. Прогуливаясь по коридору, я вдруг обнаружила выход на длинный общий балкон, который вел прямиком к окнам рабочего кабинета Миронова! А окно следователь, имеющий обыкновение курить прямо в кабинете, держал открытым.

Через минуту я уже изучала те самые бумаги, о содержании которых Владлен Ильич не желал говорить.

Впрочем, теперь понятно — дело не только в тайне следствия. Просто хвастать Миронову пока особо нечем. На его запрос о детализации звонков Орехова уже ответили — абонент, с которым парфюмер разговаривал сразу после убийства, не установлен, так как использовалась незарегистрированная сим-карта. Сам Орехов в своих показаниях тот телефонный звонок объясняет просто: ошиблись номером. На настойчивые вопросы Миронова, не пропало ли чего из мастерской, парфюмер почему-то утверждал: ровным счетом ничегошеньки. А как же его жалобы неустановленному собеседнику на пропажу «тех самых духов «Красная Москва»?! Если исчезновение чего-либо пытаются скрыть — значит, явно имеются проблемы с законом… И еще один любопытный момент. Камеры видеонаблюдения, захватывающие вход в подъезд Орехова, как раз накануне были повреждены, и их забрали на ремонт. Этот факт может свидетельствовать о том, что убийство химика было запланированным… Данных экспертизы о моих «пальчиках» в деле пока нет, но это нормально. Эксперт часто сначала сообщает следователю информацию по телефону, а уж потом оформляет акт экспертизы. Впрочем, фамилию криминалиста из протокола осмотра места происшествия я все-таки на всякий случай записала.

Дальнейшее копание в документах показалось рискованным, я выбралась через окно на балкон. И к моменту появления следователя Миронова как раз успела принять вид человека, утомленного ожиданием под дверью.

— Будем составлять протокол допроса? — поинтересовалась я, делая вид, что ничего не знаю об отсутствии в деле экспертизы, до появления которой весь разговор со мной юридического смысла не имеет.

— Пока нет. — Миронов повернул ключ в замке и отошел в сторону, давая мне возможность пройти внутрь.

«Ну, ясно, решил меня на понт взять. А вдруг нервы сдадут и я расколюсь — в случае причастности», — пронеслось у меня в голове. Вслух же я ехидно посоветовала следователю не запивать шпроты йогуртом.

— Мне надо взять с вас подписку о невыезде, — устало пробормотал Миронов, распечатывая бланк. — А йогурт… я уже вторые сутки на ногах. Не соображаю, что ем, что пью…

Пока кряхтел старенький принтер, я пыталась понять, симпатичен ли мне следователь и можно ли ему доверять. Методы работы у него не самые гуманные. Для пользы дела, может, это и неплохо. Но он выглядит слабым, жалким, уставшим… Нет, похоже, с таким контингентом каши не сваришь. Если бы меня, не приведи господь, кто-нибудь отправил на тот свет — я бы предпочла, чтобы мое дело вел следователь поэнергичнее и посообразительнее…

* * *

Оказавшись в своей машине, я первым делом достала телефон и проверила почту. Андрей, как и обещал, прислал мне мейл, с которого ему пришла реклама парфюмерной мастерской Орехова. Однако адрес, судя по написанию, явно принадлежал самому Стасу. Таким образом, откуда у Орехова появилась электронная почта Андрея, по-прежнему непонятно.

Внезапно на меня накатила волна раздражения.

Блин, мой день рождения испорчен! Какой-то труп, какие-то допросы! Во что этот проклятый нюхач втянул нашу семью?! Да я сейчас его в порошок сотру!

На мой звонок парфюмер ответил мгновенно. Судя по голосу, Орехов уже успел снять стресс и сейчас находился в той стадии алкогольного опьянения, когда хочется обнять все человечество.

— Лика, душа моя, — кажется, я буквально увидела, как он расплывается в пьяной улыбке, — а я как раз собирался вам звонить.

— По поводу?

— По поводу нашей встречи, конечно.

— Может, нам лучше не встречаться? Как-то не приводят наши с вами рандеву к добру.

— Не приводят… Бедный Юрка… Но жизнь продолжается! И я уже примерно представляю композицию, которая могла бы вам подойти. В вас чувствуется сильный характер. Ноты табака с ванилью или пачули с белыми цветами…

— Скажите, а как вы узнали электронный адрес моего мужа?

— Я не имею чести знать вашего мужа.

— А кто делает рекламную рассылку вашей мастерской? У вас есть пресс-секретарь?

Парфюмер икнул:

— Нет. Один я, совсем один. Но не одинок — мир полон самых чудесных ароматов.

Убеждая себя мысленно, что мои запасы терпения неиссякаемы, я все-таки смогла добиться от парфюмера следующей информации. Рекламные письма он рассылает сам. А электронные адреса ему дают менеджеры интернет-магазинов, торгующих парфюмерией. Что, в общем, логично: если люди покупают парфюм, они скорее заинтересуются рекламой персонального запаха, чем покупатель условной бетономешалки. И это очень похоже на правду: Андрей и правда не любит ходить по торговым центрам, ему проще выбрать товар на сайте, и он действительно иногда покупал мне и себе парфюм в интернет-магазинах. К сожалению, информации о статуэтке, которой пробили голову несчастному лаборанту, оказалось совсем мало. Орехову кто-то ее привез то ли из Греции, то ли из Италии. Кто именно — он не помнит. Рассказывать парфюмеру о своей беде с отпечатками пальцев на орудии убийства я не стала. Мы договорились встретиться завтра, составить мне парфюм — и распрощались.