Других впечатлений от картин великих мастеров у Милки не было, а в Третьяковку, Эрмитаж и Пушкинский музей она просто не ходила.

Конечно, хорошо бы сейчас запустить эту историю о Лувре, вот бы Машка похохотала! Но этот мальчик… Она таких терпеть не может. И, видимо, не зря…

- А собственно… Что ты хочешь? - лениво спросила она. - Какие у тебя интересы?

- История, - выдохнула Машка. - История… Он помогает папе писать работу.

- Он ученый? - удивилась Милка.

- Учитель истории. В школе, - ответил Павлик.

- Учитель пишет работу?!

- А что?

- Наши учителя едва ноги носят… Среди них нет не то что пишущих - читающих… А может, даже грамотных…

И Милка взнуздала конька… Педагогика непрестижна. Идут в нее только неудачники. Милка сыпала определениями, сравнениями, не стоившими ей никаких усилий, ибо они ею слышаны от других и взяты на вооружение. Она даже не замечала, что каждое из них повторяет с интонацией первоисточника.

Лариса подслушивала. Когда Милка сказала, что воспитание громко, как битье посуды в серванте, она бухнулась на кровать: так это было смешно и похоже на подругу Ларисы, выбившуюся в люди троечницу, пустейшую и глупую бабу, которая всем на свете, знающим ее способности, считала долгом пояснить - не в ней дело, а в учителях, не сумевших раскрыть «изящный ларчик ее спрятанных возможностей». Все над ней смеялись: какие там возможности? Какой ларчик? Мозгов ровно для четырехлетки. «Киса! А чем отличается формула воды от скорости света?» - спрашивали ее в тех случаях, когда она очень уж воспаряла в критическом раже. «Не сбивайте меня с толку, - говорила она. - Я забыла, но если захочу - вспомню». И вот Милка - ну не дура же дочь, не дура! - произносит идиотские слова с умным видом, а двое милых ребят слушают ее разинув рот. Она, Лариса, этого не видит - чувствует.

- Ты меня окончательно убедила, - сказал Павлик, - что надо идти в учителя.

- Что?! - закричала Милка.

- Он хочет! Хочет! - затараторила Машка. - Историком… Как папа… Или как Анна Петровна. - Машка встала на цыпочки и прошла по комнате, высоко в потолок подняв мордочку, но не задела при этом ни одного из круглых предметов, которыми была заставлена Милкина комната. Милка с удивлением посмотрела на девчонку, на глазах перевоплотившуюся неизвестно в кого и живущую сейчас в другой жизни, недосягаемой, таинственной и прекрасной.

- Ну, хватит, обезьяна, - нежно сказал Павлик. Машка, довольная, фыркнула и вернулась в кресло. - Это она изобразила нашу учительницу литературы, - пояснил Павлик.

- А ты правда хочешь быть учителем?

- После твоих слов я понял, что у меня просто нет другого выхода, - засмеялся Павлик. - Надо повышать престиж педагогики.

- Ненормальный! - воскликнула Милка. - Даже девчонки - ни одна! - не хотят быть учительницами. Это если уж совсем конец света… А мальчишки…

- Ты всегда поступаешь как все? - поинтересовался Павлик.

- Я всегда поступаю как я! - парировала Милка.

- Нет, - сказал он. - Ты со мной все время говоришь от имени народа, а я никак не возьму в толк, какой народ ты представляешь…

Вот этих слов - «Милка - представитель народа» - Лариса не выдержала, совсем расхохоталась и вышла к ним.

- Можно, - спросила она, - поспорить?

- Он хочет быть учителем, - объяснила Милка. - Тут не спорить надо - плакать…

- Очень хорошо, - ответила Лариса. - Педагогика - самое что ни на есть истинно мужское дело…

- Ой! - заохала Милка. - Ой! Как не стыдно лицемерить… Ты же сколько раз говорила, что учителя - самая серая серость.

- Знаешь, - сказала Лариса Павлику, - я это правда говорила. Вот она, - Лариса показала на Милку, - умничает в школе, задает дурацкие вопросы, провоцирует всех и вся, а учителя ей ответить не могут. Теряются…

- Так это же не они виноваты, - тихо произнес Павлик, - а она… Знаете, как говорится, иной дурак столько может задать вопросов, что и десять умных не ответят. Вы извините, конечно…

- Но они все на одно лицо! - воскликнула Лариса. - Ведь с этой неуправляемой наглой стихией - современными школьниками - надо уметь справляться… Не плакать же перед ними! Они от слез пуще звереют… Вы в Северске такие же?

- Я знаю одно, - сказал Павлик. - Нашему папе никто никогда глупых вопросов не задает. Спровоцировать его невозможно. Умничать бесполезно. Он же умней и лучше нас всех в сто раз…

- В миллион, - поправила Машка.

- И у вас все учителя, как ваш папа? - ехидно спросила Милка.

- Почему все? Всякие есть… Некоторые тоже плачут… Некоторые орут и мечтают о палочной дисциплине…

- А! - завопила Милка. - Вот видишь!

- Знаешь, - сказал Павлик, - каждому человеку в жизни, в сущности, нужен всего один учитель… Настоящий. Остальных можно стерпеть…

- У меня нет такого! - гордо заявила Милка.

- Жаль! - вздохнул Павлик.

- А что за работу пишет твой папа? - поинтересовалась Лариса. - Я краем уха из кухни слышала…

- О северском поселении декабристов. И вообще… Об их нравственном кодексе…

- Он еще не защищался? - спросила Лариса.

- Он считает, что не в этом дело.

- Не задавай, мама, глупых вопросов, - сказала Милка. - К нам в гости залетели идеалисты-бессребреники. Вас еще не занесли в Красную книгу?

- Милка! - закричала Лариса. - Как тебе не стыдно!

- Не стыдно! Не стыдно! Не стыдно! - затараторила она. - Не стыдно, потому что я в это не верю… Все наши знакомые пишут работы! Все как один! Я с пеленок слышу слово: защита, защита, защита. Знаешь, - улыбнулась она, - я, маленькая, просто была уверена, что на взрослых в определенный период совершаются нападения и им надо защищаться. Я даже плакала, что наш папа не сумеет…

- Не слушайте ее, - перебила Лариса. - Все не так страшно, как она говорит…

- Я понимаю, - ответил Павлик. - Наша мама тоже считает, что папина работа - готовая диссертация, а папа убежден, что дело не в этом…

- В чем же? - с вызовом спросила Милка.

- А ни в чем! - засмеялся Павлик. - Извините, - повернулся он к Ларисе.

- Нет, пусть скажет! - требовала Милка. - Я же хочу знать, кто дурак. Мой батюшка, который защищался, или их батюшка, который говорит, что не в этом дело…

- Почему кто-то обязательно должен быть дураком? - удивился Павлик. - Если человек занимается делом, которое ему нравится, - это уже награда… Ты сама подумай, что выберешь? Делать работу, которую любишь, и получать обыкновенную зарплату или большие деньги за то, что не нравится?

- Глупый вопрос, - ответила Милка. - Что такое обыкновенная зарплата? Что такое большие деньги?